14 
Молодая веснушчатая девица подняла руку:
— Наверно, вы могли бы сказать и побольше? Мы сами догадались, что случилось что-то серьезное, раз вы закрыли доступ в деревню.
Виви Сундберг девушка была не знакома. Но на ее куртке красовалось название крупной общенациональной газеты.
— Можете спрашивать сколько угодно. Однако в силу тайны следствия я пока больше ничего сказать не могу.
Один из телевизионщиков подсунул Виви микрофон. Этого она знала, видела уже не раз.
— Будьте добры, повторите последнюю фразу!
Она выполнила просьбу, но когда он открыл рот, собираясь задать следующий вопрос, отвернулась и пошла прочь. Внезапно накатила дурнота. Отойдя в сторону, она несколько раз глубоко вздохнула и вернулась на дорогу, только когда дурнота отступила.
В первые годы полицейской службы она как-то раз упала в обморок, когда они с коллегой, зайдя в дом, обнаружили самоубийцу в петле. И ей вовсе не улыбалось повторение инцидента.
Женщина, сидевшая на корточках возле ноги, при появлении Виви встала. От мощной лампы в палатке было очень тепло. Виви Сундберг приветственно кивнула и представилась. Валентина Миир говорила с сильным акцентом, было ей лет сорок.
— Что скажете?
— В жизни не видела ничего подобного, — ответила Валентина. — С отрезанными или отрубленными конечностями иной раз сталкиваешься. Но это…
— Кто ел эту ногу?
— Скорее всего, понятно, какое-то животное. Но здесь есть отметины, которые меня тревожат.
— То есть?
— Животные объедают и гложут кости на особый манер. Практически всегда можно сразу сказать, о каком животном идет речь. Подозреваю, что здесь орудовал волк. Однако тебе надо увидеть еще кое-что.
Она подняла прозрачный пластиковый пакет, где лежал кожаный сапог.
— По всей видимости, он был на ноге. Животное, конечно, могло стащить его, чтобы добраться до стопы. Однако шнурки-то завязаны, вот что меня беспокоит.
Виви Сундберг вспомнила, что второй сапог был крепко зашнурован на ноге мертвеца.
Мысленно она сверилась со списком. Если список верен, то без ноги остался Ларс Андрен.
— Еще что-нибудь можете сказать?
— Пока слишком рано.
— Будьте добры, пойдемте со мной. Я, разумеется, не намерена вмешиваться в вашу работу. Просто мне нужна ваша помощь.
Они вылезли из палатки и зашагали к дому, где находился неизвестный мальчик, а вместе с ним, очевидно, Ханс-Эверт и Эльса Андерссон. В помещении царило глухое безмолвие.
Мальчик лежал в кровати, на животе. В маленькой комнате со скошенным потолком. Виви Сундберг стиснула зубы, чтобы не заплакать. Жизнь ребенка — едва начавшись, уже кончилась.
Обе молчали.
— Не понимаю, как можно совершить такое злодеяние над ребенком, — в конце концов сказала Валентина Миир.
— Именно потому, что не понимаем, мы должны приложить все усилия и проникнуть в эту загадку. Чтобы по-настоящему разобраться в случившемся.
Судмедэксперт промолчала. А в мозгу Виви Сундберг забрезжила смутная догадка. Сперва она не улавливала, что это. Схема, подумала она. Что-то здесь выбивается из общей схемы. И вдруг сообразила, что привлекло ее внимание.
— Посмотрите, пожалуйста, сколько ран ему нанесли.
Медик наклонилась, направила на труп свет ночника и через минуту-другую дала ответ:
— Похоже, ему нанесли один-единственный удар. Смертельный.
— Еще что-нибудь можете сказать?
— Он наверняка не успел ничего почувствовать. Удар перерубил позвоночник.
— Вы осматривали другие тела?
— В основном я сосредоточилась на установлении факта смерти. Дождусь коллег, и тогда мы всерьез возьмемся за работу.
— А с ходу можете сказать, есть ли еще убитые одним ударом?
Поначалу Валентина Миир словно бы не поняла вопрос. Потом задумалась, вспоминая, что видела.
— Вообще-то нет, — наконец сказала она. — Если не ошибаюсь, остальным нанесли множество ран.
— И не все эти раны были смертельны?
— Об этом говорить рано, но, вероятно, вы правы.
— Благодарю вас.
Судебный медик ушла. Оставшись одна, Виви Сундберг обыскала комнату и одежду мальчика в надежде найти хоть что-нибудь, что поможет установить его личность. Безуспешно, даже автобусного билета нет. Она спустилась вниз, вышла на улицу. Ей хотелось побыть наедине со своими мыслями, поэтому она зашла за дом, задний фасад которого смотрел на покрытое льдом озеро, и попыталась разобраться в увиденном. Мальчика убили одним ударом, остальных изрезали чуть не на куски. Что это может означать? Напрашивалось только одно объяснение, причем весьма пугающее. Тот, кто убил ребенка, не хотел, чтобы он мучился. Тогда как другие фактически подверглись долгим пыткам.
14 
