169 
— Нет.
— А объяснение красной ленточке нашли?
— Нет.
— Я была в Китае. Посетила Великую стену. Стала жертвой уличного нападения и провела целый день в обществе очень суровых полицейских.
— Вот как, — сказала Виви Сундберг. — Вы пострадали?
— Нет, только испугалась. Но украденную сумку мне вернули.
— Выходит, вам все-таки повезло?
— Да, повезло. Спасибо, что нашли время поговорить со мной.
Закончив разговор, Биргитта еще посидела в конторе. Она не сомневалась, что привлеченные специалисты не стали бы молчать, если бы сочли, что расследование движется в тупик.
Вечером она совершила долгую прогулку, а потом час-другой просматривала новые винные проспекты. Выписала названия кой-каких красных итальянских вин, чтобы позднее сделать заказ, и посмотрела по телевизору старый фильм, который они со Стаффаном впервые увидели на заре своей совместной жизни. Джейн Фонда играла проститутку, краски блеклые, выцветшие, история странная, одежда вызывает улыбку, особенно модные тогда туфли на высоченной вульгарной платформе.
Она уже задремала, когда зазвонил телефон. Часы на ночном столике показывали без четверти двенадцать. Звонки смолкли. Стаффан или дети воспользовались бы мобильником, так что это не они. Биргитта погасила свет. И тут телефон зазвонил опять. Она вскочила с постели, поспешила к письменному столу, сняла трубку.
— Биргитта Руслин? Извините за поздний звонок. Вы узнаете меня?
Голос звучал знакомо, но сразу сообразить, кто это, она не могла. Мужчина, причем пожилой.
— Нет, не вполне.
— Стуре Херманссон.
— Мы знакомы?
— Что знакомы, пожалуй, не скажешь. Но несколько месяцев назад вы заходили в мою маленькую гостиницу «Эдем», в Худиксвалле.
— А-а! Да, помню.
— Извините за поздний звонок.
— Вы уже извинились. Полагаю, у вас ко мне дело?
— Он вернулся.
Стуре Херманссон понизил голос чуть не до шепота. И тут она поняла, о чем он толкует.
— Китаец?
— Именно.
— Вы уверены?
— Совсем недавно пришел. Номер заранее не заказывал. Я только что вручил ему ключ. Он сейчас там, в двенадцатом номере, как и прошлый раз.
— Вы уверены, что это он?
— Пленка-то у вас. Но по-моему, он. По крайней мере, записался под тем же именем.
Биргитта Руслин пыталась сообразить, что надо делать. Сердце билось как безумное.
Стуре Херманссон вывел ее из задумчивости:
— И еще кое-что.
— Да?
— Он спросил о вас.
У Биргитты перехватило дыхание. Страх вырвался на волю, захлестнул все ее существо.
— Это невозможно.
— Я плохо говорю по-английски. Сказать по правде, не сразу понял, о ком он спрашивает. Он произнес ваше имя как «Билгитта Луслин».
— И что вы ему ответили?
— Сказал, что вы живете в Хельсингборге. Он вроде как удивился. Видать, рассчитывал, что вы из Худиксвалля.
— Что еще вы сказали?
— Дал ему ваш адрес, вы ведь оставили мне его и попросили дать знать, ежели что. Вот я и звоню.
Черт тебя побери! — подумала Биргитта. Ее охватила паника.
— Окажите мне услугу, — сказала она. — Позвоните, когда он выйдет. Пусть даже ночью. Позвоните.
— Вы, наверно, хотите, чтобы я сообщил ему, что созвонился с вами?
— Нет-нет, не надо.
— Ладно. Я ничего ему не скажу.
Разговор закончился. Биргитта Руслин совершенно не понимала, что происходит.
Хун нет в живых. Человек с красной ленточкой вернулся.
36
Около семи утра, после бессонной ночи, Биргитта Руслин позвонила в гостиницу «Эдем». Долго слушала гудки, трубку никто не брал.
Всю ночь она старалась побороть страх. Если бы Хо не приехала из Лондона и не сообщила о смерти Хун, она бы вряд ли так остро отреагировала на ночной звонок Стуре Херманссона. Он не перезвонил, значит, ничего не случилось, твердила она себе.
Китаец, наверно, по-прежнему спит.
Биргитта подождала еще полчаса. Ей предстояло несколько дней без слушаний, и за это время она надеялась разгрести накопившуюся бумажную работу, а также приступить к подготовке приговора вьетнамцам, продумать, каких сроков заслуживает эта четверка.
Зазвонил телефон. Стаффан, из Фуншала:
— Мы собираемся в поход.
— По горам и долинам? По красивым тропам среди цветов?
— На паруснике. Мы нанялись на большую яхту и уйдем в море. Есть риск, что дня два телефонной связи не будет.
169 
