очень нудно 
44 
Поиски старинных затонувших кораблей всегда начинаются с самого простого следа, иной раз нелепого, и он… Бог ты мой. Случай в лице библиотечной ищейки по имени Корсо, который снабжал его старинными морскими картами, лоциями и прочими материалами – бессовестный, надо сказать, тип, из ряда вон, и стоил чертовски дорого, – предоставил ему книгу 1803 года о деятельности ордена иезуитов на море. Книга называлась «Черный флот. Иезуиты в Западных и Восточных Индиях», а написал ее Франсиско Хосе Гонсалес, библиотекарь морской обсерватории Сан-Фернандо. В этой книге Палермо и нашел «Деи Глорию».
– Там было… Боже мой. Я сразу понял. Человек сразу понимает, когда ему повезло. – Он почесал нос большим пальцем. – Я это носом чую.
– Вы, наверное, имеете в виду сокровище.
– Я имею в виду корабль. Хороший, старинный и красивый корабль. Сокровище – это потом, да и то если будет. Но не думайте, что… оно обязательно.
Нет, это не то слово.
Он опустил голову, разглядывая свой большой перстень. И тут Кой впервые рассмотрел его. Перстень, видимо, был сделан из старинной монеты.
Может, арабской, а может, турецкой.
– Море покрывает две трети земного шара, – вдруг сказал Палермо. – Вы представляете, сколько всего там скопилось за последние три-четыре тысячи лет? Пять процентов всех судов, которые когда-либо выходили в море… Я вам точно говорю. По меньшей мере пять процентов находятся на дне. Самый потрясающий музей – честолюбие, трагедия, память, богатство, смерть… Предметы, которые стоят денег, если их поднять, но и… Понимаете – одиночество, тишина. Только тот, у кого мурашки пошли по коже от ужаса при виде темного силуэта затонувшего корабля…. А этот зеленоватый сумрак там, внизу, если вы понимаете, о чем я… Вы понимаете, о чем я?
В Коя впились оба глаза – и зеленый, и карий, внезапно разгоревшиеся то ли лихорадочным, то ли угрожающим блеском, а может, и тем и другим вместе.
– Я знаю, о чем вы говорите.
Нино Палермо слегка улыбнулся ему с одобрением и рассказывал дальше. Он всю жизнь совался в воду, сначала за чужой счет, потом за свой собственный. Он бывал на обросших кораллами обломках судов в Красном море, нашел груз византийского стекла неподалеку от Родоса, искал фунты стерлингов на «Карнатике», а в Ирландии получил две сотни дублонов, три золотые цепи и распятие с драгоценными камнями, найденные на галеоне «Герона». Участвовал в работе команд на торговых кораблях «Гвадалупе» и «Голоса» и с Мэлом Фишером на «Аточе».
Но, кроме того, нырял к призрачным кораблям затонувшего флота у острова Мартиника, напротив Монте-Пеладо, был на затонувшей «Йонгале» в Змеином море и на «Андреа Дориа» в Атлантике. Видел «Ройал Оук» кверху килем на дне Скейп-Флоу и винт корсара «Эмдем» у Кокосового атолла. И на глубине двадцать метров в призрачном золотисто-голубом освещении – полураспавшийся скелет немецкого летчика в кабине «Фокке-Вульфа», покоящегося на дне неподалеку от Ниццы.
– Ведь не скажешь, что у меня нет профессиональной биографии.
Он замолчал, жестом подозвал официанта и заказал себе еще виски, а Кою – тоника, хотя он и к первому стакану не притронулся. Этот уже согрелся, сказал Палермо. Искать на дне – это его образ жизни и его страсть, продолжил он с вызывающим видом, словно говоря, попробуй, мол, докажи обратное. Но не все затонувшие корабли, добавил он, представляют интерес; уже в древности греческие ныряльщики много чего разыскали. И потому интереснее всего те кораблекрушения, после которых не осталось выживших: эти корабли остаются нетронутыми, поскольку нет точной информации о том, где они затонули. А теперь Палермо вышел на новый след. Отличный, нетронутый след в старинной книге. Это еще одна тайна, это – вызов и возможность найти ответ.
– И тогда, – он поднял свой стакан так, словно хотел бросить его кому-то в лицо, – я совершил ошибку. – Понимаете? Я связался с этой лисой.
Второй нетронутый стакан с тоником согрелся, как и первый. Пары «Терри» еще несколько рассеялись, в голове у Коя прояснилось, и он уже был в курсе изнанки этой истории. Или по крайней мере той версии, которую ему преподнес Нино Палермо, гражданин Великобритании, проживающий в Гибралтаре, владелец фирмы «Deadman's Chest», занимающейся подводными работами и спасением на море.
Полгода назад Палермо в поисках информации отправился в мадридский Морской музей, что и прежде делал не раз. Он хотел убедиться в том, что некая бригантина, которая вышла из Гаваны и не достигла пункта назначения, действительно потерпела крушение возле испанских берегов. На судне, видимо, не было ценного груза, однако кое-что не могло не заинтересовать: например, название «Деи Глория» встречалось в письмах, конфискованных во время изгнания ордена иезуитов при Карле III, о чем, как узнал Палермо, упомянул библиотекарь обсерватории Сан-Фернандо в своей книге о кораблях и мореходстве иезуитов. А он сам сопоставил цитату из этой книги: «но Господь в своей справедливости не попустил, чтобы „Деи Глория“ достигла пункта назначения с теми людьми и той тайной, что были на ее борту», – с описью документов севильского Архива Индий, архива в Висо-дель-Маркес и мадридского Морского музея… Сошлось. Удача. В каталоге Морского музея значился рапорт из Картахены, датированный февралем 1767 года, "о гибели бригантины «Деи Глории» в бою с корсарской шебекой, предположительно называвшейся «Черги». Это привело Палермо в Морской музей, к Танжер Сото, которая – будь проклят тот час и ее должность – заведовала этим отделом. После первого прикидочного разговора они пошли обедать в арабский ресторан «Аль-Муния» на улице Реколетос. Там за кускусом из барашка с овощами он кое-что весьма убедительно ей рассказал. Конечно, не открывая всего. Он старый воробей, понимает, что к чему. Он только едва коснулся, как бы между прочим, вопроса о «Деи Глории».
44 
