очень нудно 
58 
Валентин Катаев в книге воспоминаний «Алмазный мой венец» написал о нём:
«Левейший из левых, самый непонятный из всех русских футуристов, вьюн по природе, автор легендарной строчки „Дыр, бул, щыл“. Он питался кашей, сваренной впрок на всю неделю из пайкового риса, хранившейся между двух оконных рам в десятифунтовой стеклянной банке из-под варенья. Он охотно кормил этой холодной кашей своих голодающих знакомых.
Вьюн — так мы его будем называть — промышлял перекупкой книг, мелкой картёжной игрой, собирал автографы никому не известных авторов в надежде, что когда-нибудь они прославятся, внезапно появлялся в квартирах знакомых и незнакомых людей, причастных к искусству, где охотно читал своим пронзительно-крикливым детским голосом свои стихи, притом приплясывал, делал рапирные выпады, вращался вокруг своей оси, кривлялся своим острым лицом мальчика-старичка…
Он весь был как бы заряжён неким отрицательным током антипоэтизма, иногда более сильным, чем положительный заряд общепринятой поэзии.
По сравнению с ним сам великий Будетлянин иногда казался несколько устаревшим, а Командор просто архаичным». (Здесь Будетлянин — Велимир Хлебников, а Командор — Владимир Маяковский.)
…Сейчас, когда я пишу о том времени, начинаю воспринимать себя каким-то ископаемым чудищем, чудесным образом дотянувшим до наших дней. А ведь ещё не стар, хотя был мимолётно знаком и с этим «Неизвестнейшим», и с другом В. И. Вернадского Б. Л. Дичковым. Прошлые эпохи не уходят безвозвратно, а в разных обликах и формах, в памяти людей присутствуют в настоящем.
Итак, автором «Кукиша…» был человек с вполне подходившей ему фамилией: Алексей Елисеевич Кручёных (1886–1968). Он действительно закручивал круто. Писал (уже после революции):
«Мы дали предельно-резкую словесную гамму. Раньше было так:
- По небу полуночи ангел летел
- И тихую песню он пел…
Здесь окраску даёт бескровное пе… пе… Как картины писанные кисилем и молоком, нас не удовлетворяют и стихи, построенные на
па—па—па
пи—пи—пи
ти—ти—ти и т. п.
Здоровый человек такой пищей лишь расстроит желудок,
А вот образец иного звуко- и словосочетания:
дыр бул щыл
убещур
скум
вы со бу
р л эз
(кстати, в этом пятистишии больше русского национального, чем во всей поэзии Пушкина)
не безголосая томная сливочная тянучка поэзии (пасьянс… пастила…) а грозная баячь, будалый будала…».
Здесь приведено всё так, как в его тексте. Такое впечатление, что он, подобно младенцу, пытался говорить на одном ему понятном языке, выпевая причудливые звукосочетания.
Странные бывали у него псевдонимы. Например: «Зудахарь А. Круч.» или «Зудийца А. Круч.». А назудачил он, в частности, зудотворение «Отрава», начинающееся так:
- Злюстра зияет над графом заиндивелым
- Мороз его задымил,
- ВЗ-З-Знуздал!!
- Гудит земля, зудит земля…
- Зудозем… зудозем…
- Ребячий и щенячий пупок дискантно вопит:
- У-а-а! У-а-а!.. а!..
- Собаки в санях сутулятся
- И тысяча беспроволочных зертей
- И одна вецьма под забором плачут:
- ЗА-ХА-ХА-ХА! а-а!
- За-хе-хе-хе! — е!
- ПА-ПА-А-ЛСЯ!!!
Читаешь такие стихи, и невольно подумаешь: а не всем ли нам, читателям, показывал Алексей Кручёных кукиш? Не потешался ли над нами? А может быть — над самим Словом?!
Как вспоминал писатель Анатолий Мариенгоф, Сергей Есенин одному из своих друзей «писал дурашливые письма с такими стихами Кручёных:
- Утомилась, долго бегая,
- Моя вороха пелёнок,
- Слышит: кто-то, как цыплёнок.
- Тонко, жалобно пищит:
- „Пить, пить“.
- Прислонивши локоток,
- Видит: в небе без порток
- Скачет, пляшет мил дружок».
Тем не менее Есенин воспринимал творчество Кручёных с иронией, а то и насмешливо. Действительно, их поэтические дарования несопоставимы. Сергей Есенин писал без выкрутас, которые для подлинной поэзии не только излишни, но и вредны.
…Прошу прощения за личные воспоминания. В конце 1967 года от одной из сотрудниц я случайно узнал, что её сосед по квартире — Алексей Кручёных. Она предложила мне встретиться с ним, предупредив, чтобы я не заводил разговор о творчестве Гоголя, которое он прекрасно знает.
58 
