очень нудно 
68 
– Мне кажется, я поняла тебя, но скажи откровенно, что для тебя важнее – сапфир или эта девушка?
– Конечно, сапфир, можете не сомневаться! Я должен узнать, как он попал к ней. Она уверяла, что камень достался ей от матери. Это невозможно, она лжет!
– Необязательно. Должно быть, она просто верит тому, что сказал ей отец. Нельзя судить так скоропалительно! Но скажи мне вот что: тот клиент, который послал тебя в Варшаву и хотел приобрести драгоценность Монлоров... почему бы ему, вместо того чтобы заставлять тебя ехать через всю Европу, не сдвинуться с места самому? Что могло быть проще, ты не находишь?
Решительно, от нее ничего нельзя было скрыть. Альдо улыбнулся ей своей самой чарующей улыбкой.
– Это старый человек, к тому же калека. Кажется, когда-то, в незапамятные времена, сапфир принадлежал его семье. Он надеялся, что я привезу камень, чтобы он мог увидеть его...
– ...перед смертью? Тебе самому это не кажется странным? Я не первый день знаю тебя, раньше ты не был так наивен. От этого твоего романа за версту разит подвохом. И ради этого Ты готов снова колесить по Европе? Он, понятно, посулил тебе целое состояние, но ты, надеюсь, не попался на удочку?
– Разумеется, нет! – ответил Морозини равнодушным тоном, желая избежать дальнейших вопросов.
Спас его донесшийся из-за дверей негромкий кашель. Маркиза так и вскинулась:
– В чем дело? Я же сказала, чтобы нас не беспокоили!
– Тысяча извинений, госпожа маркиза, – произнес Сиприен, покаянно опустив голову, – но час уже поздний, и я хотел доложить госпоже маркизе, что обед для госпожи маркизы подан. Элали приготовила суфле с головками спаржи, и...
– ...и если мы тотчас не явимся к столу, она этого не переживет. Руку, Альдо!
Они прошли в столовую, расположенную на другом конце анфилады и представлявшую собой копию интерьера готического собора. Тяжелые портьеры из рыжего панбархата скрывали двери, а стен не было видно под множеством гобеленов с крылатыми львами, химерами, людьми в остроносых башмаках... Мари-Анжелина поджидала их, с недовольным видом стоя за стулом, резная спинка которого доходила до ее острого носа. Усаживаясь на свое место, г-жа де Соммьер бросила на нее насмешливый взгляд:
– Не дуйтесь, План-Крепен. Вы нам очень понадобитесь.
– Я?
– Да, вы! Ведь вам всегда все известно... и в первую очередь то, что происходит в нашем квартале. Расскажите-ка нам, какие новости у ближайшего соседа?
Лицо мадемуазель дю План-Крепен под круто завитой желтоватой шевелюрой, придававшей ей сходство с овцой, сделалось кирпично-красным. Она пробормотала что-то невнятное, поковыряла ложечкой поставленное перед ней суфле, попробовала, снова поковыряла, откашлялась, прочищая горло, и изрекла:
– Неужели мы наконец решились заинтересоваться милейшим бароном Фэррэлсом?
У старой девы была причуда обращаться к г-же де Соммьер в первом лице множественного числа. Маркизу это бесило, однако ей давно пришлось признать свое поражение: противник был упорнее, чем могло показаться на первый взгляд. Г-жа де Соммьер смирилась, обнаружив, что заданные в такой форме вопросы дают ей возможность отвечать как подобает царственным особам.
– Нет, но нам известно, что он принимает гостей, прибывших издалека, и мы хотели бы узнать, каковы его намерения в отношении их.
– Если вы имеете в виду поляка, то он намерен жениться на его дочери, – отвечала Мари-Анжелина так непринужденно, будто с торговцем оружием ее связывала тесная дружба. – Об этом поговаривают, хотя всем известно, что барон дал обет безбрачия... ну, почти что дал.
– Постарайтесь же разузнать, как будут развиваться события! Я имею в виду именно этих поляков, которых он ждал... А что в церкви Святого Августина? Ничего новенького? Молодого пастыря по-прежнему осаждают его овечки?
В своей излюбленной стихии злословия, слухов и сплетен, которыми она ежевечерне потчевала маркизу, План-Крепен оказалась поистине неистощима. Морозини это позволило не участвовать в разговоре и воздать должное суфле, которое и впрямь удалось на славу, а также поданному к нему восхитительному «монтраше». Одновременно он думал о том, что завтра же надо будет разыскать Видаль-Пеликорна. По счастливому совпадению – случай вообще в последнее время благоприятствовал Морозини – человек, которого рекомендовал ему Хромой, жил неподалеку.
Точный адрес – улица Жуффруа, от улицы Альфреда де Виньи рукой подать. В пронизанной солнцем прохладе весеннего утра прогулка была весьма приятной. Таинственный человек жил на втором этаже над антресолями внушительного дома постройки начала века. Однако, поднявшись по застланной красной ковровой дорожкой лестнице, за лакированной, сверкающей медными ручками дверью Морозини обнаружил лишь чопорного камердинера в полосатом жилете, который сообщил ему, что «господин уехал в Шантильи взглянуть на своих лошадей и будет только завтра». Элегантность посетителя произвела на камердинера впечатление, а при виде его визитной карточки он стал сама предупредительность. Не угодно ли месье оставить свой номер телефона, чтобы господин позвонил ему, как только вернется?
68 
