очень нудно 
42 
— Я прохожу свидетелем.
— Выброса, что ли? — хихикнула Дора.
— Обстоятельств, предшествующих самоубийству.
— Ага! — Она ткнула указательным пальцем мне в грудь. — Читал уже?
— Только косвенные улики. Но поскольку твое мастерство, несомненно, выше моего, я…
— Льстить ты не умеешь. А не умеешь, не берись.
Можно было бы пуститься в долгие и утомительные объяснения, что я, действительно, не умею льстить, поэтому озвучиваю свои настоящие ощущения, но зачем тратить время, если результат известен заранее? Дора отнюдь не кристально чиста и светла, и это ни для кого не секрет, а других мы меряем по себе, потому что иначе просто не получается. Человек, у которого рыльце в пуху, никогда не поверит в искренность собеседника. Обидно? Нет, прекрасно! Что может быть желаннее, чем спрятать свои истинные намерения от окружающих и тем самым сохранить крепость своей души в неприкосновенности? Только осознание бесконечной свободы. Я разучился скрывать свои мысли именно когда понял: они не нужны никому, кроме меня. Да и мне не особенно.
— До, я не льщу. Я обращаюсь к тебе, как к высококлассному специалисту. За консультацией.
— Консультации никто не проводит бесплатно, Джек.
— Какова цена?
Она перестала жевать кончик сигареты и взглянула на меня глубокими омутами болезненно блестящих глаз:
— Есть кое-что, от чего я бы не отказалась.
Обычно когда женщина произносит подобную фразу, речь идет только об одной возможной услуге, на которую способен мужчина. Но в случае госпожи Лойфель глупо было бы предполагать требование интимной близости. Хотя бы потому, что в постели Дора предпочитает партнеров своего пола.
И все же, ее голос подрагивает именно так, будто нам предстоит быть вместе. Или очень-очень близко друг к другу.
— Ммм?
Дора тряхнула мокрыми волосами:
— Так что ты хочешь знать?
— Касательно платы…
— Позже.
— Хорошо, — внезапный уход от темы показался мне странным, но с желаниями женщины невозможно, а главное, бессмысленно спорить. — О чем думала фроляйн Нейман в последние минуты своей жизни? И главное, как думала?
Госпожа Лойфель разочарованно посмотрела на окончательно пришедшую в негодность сигарету и щелчком пальцев отправила поникшее табачное изделие на булыжники мостовой.
— Что мне всегда нравилось в тебе, так это твоя тяга к копанию в дерьме. Уж вроде бы все ясно, а ты не останавливаешься, роешь пятачком своим, роешь… И ведь находишь то, что искал. Это очень полезное качество, Джек.
— Для кого?
— Для всех нас, — туманно ответила Дора, передернула плечами и спрятала ладони в рукава свитера. — Итак, о чем она думала…
На несведущий взгляд, наиболее удобным способом передачи ощущений было бы мысленное общение, но сьюпы считают иначе. Строить в сознании фразы, способные донести до собеседника закладываемый смысл без искажения — большое искусство. И еще большая работа. Гораздо проще облекать образы словами уже за пределами сознания, в обычной устной речи. Тем более, сразу после завершения обследования места происшествия, когда все в голове: и твое личное, и наносное смешивается в единое варево.
— Мысли оригинальностью не отличались. Она сожалела, правда, очень вяло. Вообще по силе оставленных следов можно подумать, что женщина очень устала. Знаешь, бывают такие периоды, когда кажется: не можешь пошевелить ни рукой, ни ногой… Вот и покойная была в примерно похожем состоянии. Все делала на полном автомате.
— Хочешь сказать, она без тени сомнения утром вошла в офис, подошла к окну, повернула ручку и…
— Примерно так. По крайней мере, ни на одном месте в комнате она подолгу не задерживалась, за рабочий стол не садилась, словом, времени зря не теряла.
— Шла на работу уже с оформившейся мыслью о самоубийстве?
— Похоже на то, — кивнула Дора.
Хм, хм, хм. Значит, событие, подтолкнувшее фроляйн Нейман к радикальному решению проблем, произошло вчера вечером, задолго до того, как женщина заснула. Если она вообще спала этой ночью.
— Она думала о причинах? Кого-то проклинала? О ком-нибудь вспоминала?
— Очень отрывочно. Слишком отрывочно, чтобы установить личности. Промелькнула тень вины перед кем-то, видимо, старшим по возрасту родственником или другом, были крохотные и крайне тусклые вспышки злости на кого-то еще, но общий фон оставался спокойным и целеустремленным.
42 
