97 
– Я чувствую, – решился высказаться Теобальд, – что настроение у вас будет отвратительное, и я предпочел бы, чтобы вы сорвали его на ком-нибудь другом.
– Очень жаль, старина, но, кроме тебя, у меня под рукой никого нет! – обронил Адальбер и свирепо рванул с места, направляясь к дому. – Или сам найди себе заместителя...
– Почему бы им не стать господину Латроншеру? Вы ведь говорили, что нашли его сегодня ночью?
– Отличная идея! Кстати, совсем не лишним было бы заглянуть и в домик у железной дороги! Сейчас заброшу тебя домой и поеду туда.
И, пока маленький красный «Амилькар» катил по дороге в Сен-Клу, Адальбер слушал, как в его душе рога трубят, призывая к нападению. Ему необходимо было разрядиться, и тому, кто подвернется ему под руку, предстояло провести несколько весьма неприятных минут...
Старый дом, принадлежавший человеку из черного «Рено», принес очередное разочарование: Адальбер не увидел там ничего, чего не видел бы прошлой ночью. Никто здесь не появлялся с тех пор, как побывали они с Карловым... И потому колеса красного «Амилькара» сами собой понесли его к логову врага. Правда, остановились они в некотором от него отдалении, поскольку и цвет, и звук «Амилькара» было слишком легко узнать. Адальбер присмотрел для машины небольшую рощицу у въезда в чьи-то владения, а сам отправился пешком к логову крысы, любившей поживиться в частных музеях.
Там тоже ничего не изменилось. Улица была так же пустынна, как и прошлой ночью. Не слышно ни звука и не видно ни единой живой души. И потому Адальбер решительно перелез через ограду и направился к дому, чтобы, обогнув его, войти через кухонную дверь. За время своей достаточно долгой карьеры археологу нередко приходилось входить в дома без приглашения, и он знал, что черный ход почти всегда укреплен хуже, чем парадный. Ему хватило одного-единственного маленького инструмента для того, чтобы справиться с этой дверью, и вскоре он уже стоял в кухне, где прошлой ночью Латроншер жарил себе глазунью. Сейчас здесь никого не было, в кухне было чисто и прибрано.
Убедившись в наличии хозяйственной жилки у своего врага, Адальбер решил осмотреть дом. Первый этаж по обе стороны коридора, откуда вела лестница наверх, занимали гостиная и столовая. Но, войдя в первую же из этих комнат, Адальбер был приятно удивлен, обнаружив кое-какие из собственных пропавших сокровищ: великолепные вазы-канопы украшали столовую, которая без них была бы вполне заурядной. Что касается гостиной, тут обнаружились два больших фрагмента фресок, черная базальтовая статуя Изиды с золотыми украшениями, чудесная голова священной коровы Хатор, несущей между рогами солнечный диск, коллекция малахитовых статуэток, другие канопы и заключенное в витрину собрание бюстов, различных фрагментов и раскрашенных папирусов, которое составило бы счастье Лувра или Британского музея. Все это содержалось в полном порядке, но в такой удручающе банальной обстановке самые замечательные экспонаты выглядели грустновато: они казались сосланными в дворницкую!..
Адальбер как раз поглаживал голову бога-сокола Гора, когда услышал чей-то зевок. И почти сразу же лестница застонала под тяжелыми шагами только что проснувшегося человека, потом, в свою очередь, скрипнула кухонная дверь. Видаль-Пеликорн ошибся, Латроншер был дома, просто позволил себе подольше поваляться в постели. Правда, лег он накануне очень поздно...
На усталом лице Адальбера появилась улыбка, больше напоминавшая гримасу. Сунув руку в карман, он вытащил револьвер: пожалуй, сегодня завтрак застрянет у вора поперек горла... Однако не успел археолог войти в кухню, как у него мелькнула другая мысль: подойдя к окну, он оторвал шнуры двойных штор, повесил их на шею, чтобы оставить свободными руки, и двинулся дальше, на мгновение остановившись, чтобы прислушаться. Шум кофемолки сообщил ему, чем занят Латроншер. И тогда он вошел.
– Надеюсь, вы намололи побольше кофе, дорогой собрат, – любезно произнес Адальбер, – потому что я тоже с удовольствием выпил бы чашечку.
Черный зрачок пистолета противоречил добродушному тону, и Фруктье Латроншер отреагировал как следовало: он икнул, поднял над головой дрожащие руки, машинально раздвинул колени и выронил мельницу. Намолотый кофе просыпался на пол.
– Экий вы неуклюжий! – посетовал Адальбер и, глянув в пакет с кофе, прибавил: – Но, думаю, жалеть особенно не о чем, эта марка кофе все равно никуда не годится! А теперь, дорогой друг, соблаговолите подняться, продолжая держать руки вверх, и повернитесь лицом к этому большому шкафу.
97 
