Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
161 
– До определенного предела?!
– И я рада, что до вмешательства дело не доходило.
– А теперь? Дошло?
– Если Вы упорствуете в желании Уйти – да.
– И как же Вы собираетесь вмешаться?
– Есть действенный способ, но он должен быть одобрен Главами Домов, – неохотно пояснила тетушка.
Способ, требующий одобрения Глав? Наверняка, что-то очень неприятное. Для меня, естественно. Собираюсь выяснить подробности, но Тилирит добавляет:
– И рассмотрение уже идет.
– Вот как? Вы не теряете времени зря.
– Мы не можем себе это позволить. Изменения зашли слишком далеко, и Танарит даже вынуждена была перестраховаться.
А вот это уже по-настоящему интересно!
– Перестраховаться? В чем?
– Вы присутствовали на Пробуждении, не так ли?
– Присутствовал.
– И наблюдали все стадии?
– По возможности.
– Вы заглядывали на Изнанку? – вопрос задан настолько небрежным тоном, что сразу становится понятно: он – ключевой. Наверное, следовало отнекиваться и прикидываться дурачком, но в данном случае такая трата сил была бы сущим расточительством. Проще и надежнее говорить правду:
– Да.
– Тогда Вы должны были видеть момент Слияния.
– Что имеется в виду?
– Миг, когда Сущность и Создание проникают друг в друга.
Хм-м-м-м-м… Проникают? Уж не об облачке ли тумана идет речь? Том самом, которое заставило Искры вспыхнуть солнечными бликами на океанских волнах?
– Пожалуй, видел.
– Тогда Вы должны понимать.
– Что?
– Опасность своей гибели.
Я посмотрел на Тилирит исподлобья.
– Не морочьте мне голову, dou! Выражайтесь яснее!
– Если я «выражусь», у Вас уши завянут, юноша, – съязвила тетушка, и я с запозданием понял, откуда у Ксаррона любовь к едким шуткам. Передалась с материнским молоком, что называется.
– Объясните, чем так опасна моя смерть. И кому опасна. Думается, мне самому она ничего, кроме забвения, не принесет…
– Как сказать, как сказать, – качает головой Тилирит. – Сейчас – не принесет, а позже… Всякое может произойти.
– Если уж пугаете, то пугайте основательно!
– Постараюсь, – тонкий смешок. – Следует начать с основ процесса. Вы, разумеется, знаете, что Дома очень и очень немногочисленны. Никогда не задумывались, почему?
– А зачем плодить кучу детей, если всю оставшуюся Вечность придется с ними нянчиться?
– Тоже причина, – соглашается тетушка. – Но не главная. Есть более существенное ограничение. Всем расам, наделенным магией, поставлены пределы в увеличении численности, потому что количество Силы в Источниках ограничено. Да, оно постоянно колеблется, но не может стать больше, чем определено Равновесием. В этом смысле нам немного легче: не нужно приникать к Источникам, поскольку Силу можно черпать и напрямую из Нитей Гобелена. Но именно это и служит причиной, почему у драконов так редко рождаются дети. Наша природа сочетает в себе оба возможных варианта. Мы и Создания, и Сущности, что позволяет пользоваться всеми благами мира, но при этом ставит жесткие условия.
– Сущности? Но разве…
Кажется, понял. Число Сущностей конечно по определению. Клятые законы Равновесия действуют безжалостно: могуществом не могут обладать все без разбора, иначе мир разлетится на кусочки. На пылинки…
– На заре мира, когда его структура еще не пришла в состояние относительного покоя, мы могли действовать по своему усмотрению. И поверьте, юноша, мы потрудились изрядно, воплощая себя в отпрысках! Но потом наступили времена, потребовавшие жертв. И многие из нас отдали свои жизни ради жизней других… Многие. По крайней мере, еще около сотни их Сущностей ждет своего часа в будущих воплощениях. Ждет небезнадежно, как хочется верить… Но Вы являете собой препятствие для исполнения их чаяний. Пока мертвы.
– Препятствие?
– И очень серьезное. Когда Вы Уйдете, Ваша Сущность отправится странствовать по Изнанке и ждать нового Пробуждения, чтобы вернуться в мир.
– Вы не хотите это допустить?
– Не хочу. Я слишком хорошо знаю, чем придется платить за Ваш каприз всем нам.
– И чем же?
– Страхом. Непреходящей боязнью перед зачатием ребенка. Элрит слишком любила своего супруга, чтобы быть осторожной. И погибла. Она умирала в страшных муках, между прочим! – на мгновение в глазах тетушки я увидел боль. Настоящую боль. Очень понятную. Боль, силу и причину которой мне не нужно объяснять.
161 
