очень нудно 
51 
— Что вам нужно, брат?
— Немногое. Всего лишь знания.
Иоганн опрокинул в рот содержимое бокала и поставил опустевший хрусталь на стол. Массивный дубовый стол с потрескавшимся лаком. Стол, чьи ножки были украшены вырезанными гербами отнюдь не нынешнего правителя.
— Сколько лет этому аббатству, сестра?
— Более века.
— А точнее?
— Оно было построено во времена правления императора Демосфена.
Это имя Иоганн уже слышал в рассказе сквайра вместе с другим, гораздо более интересным ему именем.
— Значит, первая из аббатис была современницей тех памятных событий в Амменире?
Ирен рассеянно кивнула;
— Вполне возможно… Сестра Маргерита получила аббатство в дар от императора за некую важную услугу. Правда, никто не знает, какую. Это было слишком давно.
Что-что, а давность лет не была преградой для брата-инквизитора:
— Первая аббатиса похоронена здесь?
— Да. В подвальном склепе.
— Проводите меня туда.
Аббатиса от изумления едва не потеряла дар речи:
— Вы… Вы хотите потревожить ее покой? Зачем?
— Не мешайте мне, и я не стану мешать вам, сестра, — без тени улыбки сказал Иоганн, и женщина побледнела, то ли осознав, то ли придумав всю глубину прозвучавшей угрозы.
— Как пожелаете… — Она открыла шкафчик под алтарем, доставая связку длинных тяжелых ключей. — Пойдемте.
Погруженное в сон аббатство тихим эхом откликалось на нетерпеливые шаги инквизитора и вздохи Ирен, покорно спускающейся по ступеням винтовой лестницы в глубину скалы, на которой были возведены священные стены. С каждым футом воздух становился все прохладнее, и как ни странно, свежее, словно толщу камня пронизывали многочисленные трещины, позволяющие ветрам продувать подвалы аббатства насквозь.
Этот же ветер все время норовил задуть огонек толстой свечи, и приходилось прикрывать пламя рукой, от чего кожа ладони несколько раз пострадала, и теперь Иоганн ждал появления рубца от ожога. Не слишком сильного, но все же нежеланного. Надо было вручить источник света аббатисе, но та, еле живая от страха и благоговения, и себя-то несла по ступеням с трудом, а свечу уж точно уронила бы, погрузив лестницу в кромешную темноту. Впрочем, брат-инквизитор не сомневался, что сможет найти дорогу обратно и впотьмах.
Наконец лестница уперлась в анфиладу ажурных кованых дверей, и аббатиса взялась за ключи. Ровно семь замков было открыто и семь отчаянно скрипящих кованых створок отворено, прежде чем ночные посетители достигли склепа, в котором воздух стоял плотной стеной, а на полу и всем убранстве лежал тонкий слой праха разрушающегося с течением времени каменного свода.
— Вот ее могила, — сказала аббатиса, оставшаяся на пороге.
— Я побуду здесь.
— Как пожелаете. — Она повернулась, собираясь уходить, и Иоганн, убедившись, что связка ключей осталась висеть на последней двери, спросил:
— Вы пройдете обратно без света?
— Мне некуда торопиться, брат, а руки — ничуть не худшие помощники, чем глаза, — ответила Ирен, возвращаясь к ступеням.
Когда ее шаги затихли вдали, брат-инквизитор водрузил свечу в стенной подсвечник и взглянул на последнее пристанище первой тарнской аббатисы.
Стены высеченной в скале комнаты не были украшены ни единой росписью или резьбой, даже скамьи, расставленные по углам, видимо, для тех, кто пожелал бы вознести мольбу упокоившейся наместнице божьей на земле, были словно сложены из каменных глыб, а не сотворены рукой человека. Одно лишь надгробие в центре говорило о том, что аббатису хоронили с большими почестями.
Брат-инквизитор подошел ближе и смахнул рукавом пыль с резного каменного лика и молитвенно сложенных ладоней. Сестра Маргерита явно была не самой красивой женщиной в мире. Широкое скуластое лицо, чуть вздернутый нос, пухлые губы — все говорило о том, что либо она умерла еще молодой, либо резчик, ваявший надгробие, запомнил ее именно таковой.
И пальцы рук указывали на то, что аббатиса не гнушалась простых земных трудов. Значит, и вправду высокий сан был ей пожалован за заслуги. Но за какие?
Иоганн не слишком любил разговаривать с отлетевшими душами, хотя, в отличие от многих других своих собратьев, умел это делать. Собственно, сие качество наряду с прочими в немалой степени способствовало тому, что брат-инквизитор все еще прозябал на разъездной службе, ведь истовые молельщики требовались намного чаще, чем ленивые епископы.
51 
