38 
Никому не хотелось говорить, четверть часа оба сидели молча. Но в комиссаре опять взыгрывала его детективная жилка. Подъехав к мосту через Каннето, он съехал на обочину, притормозил, вышел и велел Ингрид следовать за ним. С высоты моста комиссар показал спутнице пересохшую реку, которая угадывалась в лунном свете.
– Видишь, – сказал он ей, – это русло ведет прямо к морю. Спуск очень крутой. Полно валунов и камней. Ты могла бы проехать здесь на машине?
Ингрид внимательно рассматривала трассу, ту ее часть, которую была в состоянии разглядеть, вернее, вообразить.
– Не знаю, что тебе сказать. Днем – другое дело. Во всяком случае, могу попробовать, если хочешь.
И посмотрела на комиссара с улыбкой, прищурив глаза.
– Вижу, что ты хорошо обо мне осведомлен, а? Ну, что мне нужно делать?
– Пробуй, – сказал Монтальбано.
– Ладно. Ты подожди здесь.
Села в машину и уехала. Достаточно было нескольких секунд, чтоб Монтальбано потерял из виду огни фар.
– Нда, привет. Наколола меня, – смирился комиссар.
И пока он собирался с духом для долгого пути на своих двоих до самой Вигаты, услышал ревущий мотор – она возвращалась.
– Может, получится. У тебя есть фонарик?
– В бардачке.
Она опустилась на колени, осветила днище автомобиля, поднялась.
– Есть носовой платок?
Монтальбано дал ей носовой платок, Ингрид завязала им больную щиколотку.
– Садись.
Задним ходом она доехала до грунтовой дороги, которая вела прямо под мост.
– Я попытаюсь, комиссар. Но имей в виду, что у меня нога выведена из строя. Пристегни ремень. Нужно как можно быстрей?
– Да, но главное, чтоб мы доехали до берега в целости и сохранности.
Ингрид выжала сцепление и понеслась. Это были десять минут тряски, беспрерывной и безжалостной, у Монтальбано в какой-то момент возникло впечатление, что голова всеми силами стремится оторваться от тела и вылететь вон из окошка. Ингрид, напротив, была спокойна, решительна, вела машину, высунув кончик языка, так что комиссара все время подмывало сказать, чтоб она его убрала, а то, неровен час, откусит. Когда, они добрались до берега, Ингрид спросила:
– Я выдержала экзамен? – В темноте глаза ее сияли. Она была возбуждена и довольна.
– Да.
– Давай еще раз, в гору.
– Ты спятила! Хватит.
Она выразилась точно, назвав это экзаменом.
Только результатов он не дал никаких. Ингрид справилась с задачей прекраснейшим образом, и это свидетельствовало против нее, однако на предложение комиссара она реагировала безо всякого замешательства, только удивилась, и это свидетельствовало в ее пользу. А как расценивать тот факт, что у машины ничего не поломалось? Положительно или отрицательно?
– Ну как? Поедем еще? Давай! Первый раз за весь вечер я получила удовольствие.
– Нет, я же сказал.
– Тогда садись за руль, а то мне очень больно.
Комиссар поехал вдоль берега. Он убедился, что машина в полном порядке.
– Ты просто молодец.
– Смотри, – сказала Ингрид, становясь серьезной профессионалкой. – Кто хочешь может пройти по этой трассе. Класс состоит в том, чтобы довести машину до конца в таком же точно состоянии, в каком она стартовала. Потому что после вдруг может оказаться, что впереди тебя ждет асфальтированная дорога, а не песчаный берег, как здесь, и ты должен нагнать потерянное время, прибавив скорость. Нет, я говорю непонятно.
– Ты говоришь очень понятно. Тот, кто после спуска оказывается на берегу, к примеру, с поломанным карданом, – не умеет ездить.
Они добрались до выпаса, Монтальбано повернул налево.
– Видишь эти большие кусты? Там нашли Лупарелло.
Ингрид ничего не ответила, не обнаружила даже особенного любопытства. Ехали по тропинке, этим вечером народу было мало, затем вдоль стены старого завода.
– Здесь женщина, которая была с Лупарелло, потеряла цепочку и перебросила через забор сумку.
– Мою сумку?
– Да.
– Но это была не я, – пробормотала Ингрид, – и клянусь тебе, что во всей этой истории не понимаю ничего.
Когда они оказались у дома Монтальбано, Ингрид не могла выйти из машины. Комиссару пришлось поддерживать ее за талию, а она висела на его плече. Войдя, рухнула на первый же попавшийся стул.
– Бог ты мой! Теперь мне взаправду больно.
– Иди туда и снимай штаны, тогда я смогу тебя перевязать.
Ингрид поднялась со стоном, заковыляла, хватаясь за мебель и стены.
38 
