Глава вторая

Разрушение крепости

И тогда Оуне запрыгнула в седло своей серебристой лошади и подняла свой серебристый меч.

– Элрик! – воскликнула она. – Делай, как я!

Оуне с ходу пустила своего коня галопом, отчего стук его копыт громом разнесся по помещению.

Готовый умереть с честью, когда до победы оставались считанные шаги, Элрик тоже вскочил в седло, взял копье в руку, которая обычно держала поводья, и, размахивая мечом в другой руке, понесся на противника.

И только когда они сгрудились вокруг него, подняв топоры, булавы, пики и мечи, Элрик понял, что действия Оуне – это не жест отчаяния. Эти полутени двигались лениво, глаза у них были подернуты дымкой, они спотыкались, а удары наносили слабые.

Эта бойня вызывала у него тошноту. Следуя примеру Оуне, он рубил направо и налево, делая это чуть ли не механически. Головы отделялись от тел, как гнилые плоды, отсеченные руки падали на пол, как листья с деревьев, пика или меч пронзали тела. Их вязкая кровь – кровь мертвецов – прилипала к оружию и доспехам, а их крики жалобно отдавались в ушах Элрика. Если бы он не поклялся следовать за Оуне, он бы повернул коня, предоставив ей доканчивать эту работу в одиночестве. Хотя новые воины в капюшонах продолжали появляться из стен, опасности для Элрика и Оуне они почти не представляли – их встречала острая сталь и искусная тактика.

У них за спиной, стоя вокруг колонны с Жемчужиной, наблюдали за происходящим придворные. Они явно не догадывались, сколь незначительна опасность, с которой столкнулись два воина в серебристых доспехах.

Наконец все было кончено. В помещении лежала гора обезглавленных, расчлененных тел. Элрик и Оуне покинули поле боя; они пребывали в мрачном, жутком настроении, их одолевала тошнота – таковы были следствия их собственных действий.

– Все, – сказала Оуне. – С наемниками-колдунами покончено.

– Вы истинные герои! – По ступенькам им навстречу спустилась королева Су, она распростерла руки, глаза ее светились восхищением.

– Мы – те, кто мы есть, – сказала Оуне. – Мы смертные воины, и мы уничтожили угрозу Крепости Жемчужины! – В ее голосе зазвучали успокаивающие нотки, и Элрик, научившийся доверять ей, слушал с ее удовольствием.

– Вы – дети Шамога Борма, брат и сестра Лунной Плоти, дети Воды и Прохладного Ветра, родители Дерева… – Сенешаль уронил свои мешочки с золотом, его сотрясали рыдания. Он плакал от облегчения и радости, и сейчас Элрик увидел, что этот старик очень похож на Райка На Сеема.

Оуне спешилась, и Королева Су заключила ее в объятия. Атем временем посапывание и похохатывание известило о приближении воина Жемчужины.

– Больше для меня нет ничего, – сказал он. В мертвых глазах Алнака не было ничего, кроме смирения. – Это к уничтожению…

И он упал лицом на мраморный пол – его доспехи расколоты, руки и ноги безжизненно разметались, и живой плоти в нем больше не было, только кость; все, что осталось от воина Жемчужины, напоминало теперь несъедобный остов краба – остатки трапезы какого-то гигантского морского хищника.

Королева Су, раскинув для объятия руки, подошла к Элрику. Она теперь казалась много меньше, чем при их первой встрече. Ее голова доходила ему до подбородка. Ее объятие было теплым, и он почувствовал, что и она плачет. Потом вуаль упала с ее лица, и он увидел, что она потеряла свои годы, что она была всего лишь девочкой.

Стоявшая за королевой Су госпожа Оуне улыбалась ему, и к нему постепенно приходило понимание. Он легонько прикоснулся к лицу девочки, к знакомым складкам ее волос, и у него внезапно перехватило дыхание.

Перед ним стояла Варадия – Священная Дева баурадимов. Это был ребенок, чей дух они обещали освободить.

К нему присоединилась Оуне, положившая свою руку на плечо Варадии.

– Теперь ты знаешь, что мы твои истинные друзья.

  79