очень нудно 
34 
— Так то стараться надобно, чадо. А я последние лет двести уставать стал сильно. Лишними хлопотами ради любопытства пустого заниматься ленюсь.
— На Полину-то ночью посмотрел… — буркнул себе под нос Андрей.
— Не на нее, на боль твою глянул. О тебе подумал, ученик мой непутевый… Куда ты так стремишься, зачем? Оставайся! Чем плох тебе этот мир?
— Раньше я хотел домой, Лютобор. Теперь же просто хочу убраться прочь. Где тут твой алтарь? Вроде на самый верх уже поднялись…
— Здесь, да растворится в воде подземной сила Змиулана, да придет сила Перуна огненного…
Что сотворил в темноте старый кудесник, Андрей не разглядел, но в нескольких шагах левее вспыхнул скромный, на два полешка, огонек.
— Как ты это делаешь, волхв? — удивился князь. — Меня ты этому заклинанию не учил!
— Ты так торопишься уйти, чадо, что все равно не успеешь познать всей моей мудрости, — горько посетовал колдун. — Раздевайся, ложись на камень. Ну да не первый раз пытаемся, сам знаешь.
— Опять душу хочешь отнять? Ведь ни разу это добром не кончалось. Только смертью. Сотвори заклятие на возвращение всего тела!
— Последний раз попробуем, отрок. Все же душу я из мира твоего забирал, без плоти. Да и не готов я к иному заклятию. Может, обождешь до нового полнолуния?
— Ну уж нет! — принялся разоблачаться Андрей. — Загостился я тут у вас, хватит.
Взгляд молодого человека упал на розовые прямоугольники окон, что светились за камнем, по ту сторону протоки крестообразного озера. На миг он запнулся, вспоминая суровую заботу боярина Лисьина, голос здешней матушки, неизменно готового прийти на помощь Пахома… Мотнул головой и решительно вытянулся на холодном шершавом камне.
— Давай, мудрый волхв, призывай богов древних и неведомых, пусть крутят свою машину времени.
— Замкни уста, несчастный, — грозно оборвал его колдун, — ибо отдаешь душу свою на милость богов. Бойся их гнева, а пуще того бойся их милости. Пусть они всего лишь снизойдут к мольбам твоим и исполнят испрошенное…
В этот раз Зверев даже не успел услышать слова древних заклятий, как ощутил падение в огненную бездну. Его закружило, несколько раз перекувырнуло, ударило головой, и от страшной боли он громко застонал.
— Ой, мамочка, роди меня обратно… — Он перекувырнулся еще раз, согнулся, лежа на боку, и схватился руками за затылок. — О Господи, за что, почему?
Над самым ухом послышалось тревожное ржание. Зверев осторожно приоткрыл глаза — и увидел у самого носа конскую морду с шевелящимися влажными ноздрями. Черные глаза, прядающие уши, рыже-бурая шерсть. Князь с огромным облегчением вздохнул: похоже, в этот раз обошлось без дурных фокусов. Домой не попал — так хоть в своем времени остался.
— Ну что, муругая моя… — Скривившись от боли, он сел, оперся руками о землю и ощутил под руками снег. Зачерпнул, прижал горсть к затылку. Стало немного легче.
— Ну как, Васька, жив? Ранен? — спешился рядом гладко бритый морщинистый мужик в потертом овчинном тулупчике и шапке-ушанке с красной эмалевой звездочкой на лбу. — Куда тебя? Кровь, кровь есть?
— Ерунда, царапина, — глянул на окровавленную ладонь Зверев. — Сочит, но за шиворот не струится. А ты кто таков, чей холоп будешь? Али лях? Иноземец?
— Эк тебя шибануло, Васька, — низенько и ехидно захихикал мужик. — Какой холоп? Какой лях? Ты чего, меня не узнаешь?
— Ты как с князем разговариваешь, смерд?! — Андрей попытался вскочить, но его повело в сторону, и если бы не вовремя подставленное плечо мужика, он бы рухнул обратно в снег.
— Э-э, милый, да тебе, похоже, в медсанбат надобно.
— Куда? — Андрей открыл и закрыл глаза, схватил мужика за шею, с силой привлек к себе, вперился глазами в красную эмалевую звезду. Алую, с серебряными серпом и молотом в серединке. — Погоди, так ты красный?
— Красный, Васька, красный. Ты это, за стремя возьмись… Господи, да у тебя ноги совсем заплетаются! Спина не болит? Не дай бог, позвоночник зацепило.
— А я кто? Ты где, смерд? А я — красный?
— Да красный ты Васька, красный. Все мы тут красные… Не, спина целая, ни одной дырочки. Неужто обошлось? А лошадь твоя как?
— Ну-ка, стой! — Андрей поймал мужика за ворот и вновь притянул к себе: — Ты кто, смерд?!
— А в глаз за слова такие не хочешь, дерьмо ослиное?
— Ладно, пусть будет Ослиное Дерьмо, — разжал хватку Зверев. — А я тогда кто?
34 
