очень нудно 
27 
— Не ори, он походу сейчас нам кое-что принесет, на всех хватит. Давайте пока выпьем, что ли, за удачу!
Вернулся Сергей с довольным видом.
— Так, ребятки, у меня уже все поделено. — Он достал из кармана подозрительные пакетики. — Это девочкам, это мальчикам. Ну, поехали!
Белка быстро поднялась из-за стола:
— Походу нам пора в дамскую комнату, попудрить носики. Стрелка, пошли быстрей!
Через стол Женя видел, как у Кати округляются глаза, наконец до нее дошло, что принес Серж.
— Вы с ума сошли! Я ни за что не буду!
Стрелка, свысока глядя на Катю, оборвала ее:
— Не ломайся, все будут! Надо же и тебе попробовать! Ну же, пошли, дурочка, все когда-нибудь бывает в первый раз. — Она встала из-за стола и за руку потянула за собой Катю. Та сначала сопротивлялась, но, увидев, что идет вся компания, неуверенно потащилась за Стрелкой.
Женя ей вслед весело подмигнул, напевая «Я свою превышу скорость!»[11]. Все складывалось донельзя удачно. Через какое-то время все вновь собрались за столом. Женя сидел напротив, смотрел на Катю — она очень смешно, как-то осторожно, неуверенно двигалась, прислушиваясь к новым ощущениям и заново приспосабливаясь к своему телу. Постепенно за столом разгоралось буйное веселье. Под стать настроению, из колонок понеслись в зал бешеные латиноамериканские ритмы.
— О! Круть! Это же походу Рики Мартин!
— Обожаю его! Ну что девки — зажжем?!
Белка и Стрелка ринулись на танцпол и стали выделывать неописуемые секс-кренделя, под улюлюканье вконец окосевшего Сержа.
Женя давно не чувствовал такого куража. И не только от допинга! Близость Кати и скорая возможность еще большей близости разносила его башку покруче любых химикатов. Видя, как Катя оживлена, как заразительно смеется и в такт музыке поводит худыми плечами, он больше не в силах был усидеть за столом. Он поднялся и вытащил ее на танец.
Катя двигалась божественно. Еще никто не мог перетанцевать короля местного танцпола Женю Королёва! Но Катина кошачья грация, феноменальное чувство ритма и та жертвенная страсть, с которой она отдавалась танцу, были сильнее его хореографических талантов хищника. Куда подевалась хрупкая девочка-подросток, от одного взгляда на острые ключицы которой под сердцем появлялась щемящая грусть, такая тревожная и сладкая одновременно, девочка, от немого вопроса наивных глаз которой, — он, двадцатилетний раздолбай, чувствовал себя лет на десять старше, оттого что начинал ощущать, страшно подумать — ответственность за это нежное создание. Девочка исчезла, танец превратил ее в неистовую самку, каждое движение которой обжигало желанием. Жене казалось, что они кончают одновременно от каждого прикосновения друг к другу, пол плавился под ними, а от тел отлетали искры размером с кулак. Это был не танец — это был бесконечный оргазм. Она будет идеальной партнершей — мы созданы друг для друга — я тупо влюбился — неслось в его голове. Он мог бы танцевать с ней вечно! Он, который не продержался ни с одной подругой дольше недели, главный секс-спортсмен Коламска, девичьих губ перед которым за последние четыре года раскрылось больше, чем книжек за всю жизнь перед книгоманкой Катей. Он — лжегей под прикрытием, который последний год перестал смотреть на сисястых сверстниц, вкусив изощренного греха с неуемными Леной и Ритой, — он просто по уши влюбился в худенького мотылька.
Музыка уносила их прочь, они уже были не в душном казино, все вокруг летало, мелькало, искрилось и переливалось бесподобными красками. Пол под ногами, то мягко пружинил в ритме самбы, то становился водяным матрасом, то качался, как палуба, а то и вовсе улетал куда-то. Женя смотрел Кате в глаза и видел в них отражение своих зашкаливающих желаний. Два этих бешеных блюдца кричали: «Возьми меня, если сможешь! Возьми меня прямо здесь!» Он видел, что она испытывает те же эмоции, и теперь ничто на свете не сможет их разлучить. В Катиной же взорванной от восторга и химии голове крутилась только одна мысль: «Я хочу танцевать с ним вечно. Ну почему он гей?!! Такой классный, такой красивый, танцует как бог… Ну почему — он гей? Какая досада!» Музыка становилась все стремительней, они танцевали, не останавливаясь, и не могли оторваться друг от друга. Их компания куда-то исчезла, но этим двоим уже никто не был нужен, кроме друг друга. Женя, продолжая танцевать, увлек Катю из зала, и едва за ними захлопнулись двери, он, облокотившись на них, впился в ее сладкие губы горящим ртом. Мир опять взорвался белой вспышкой сверхновой любви. Они пили друг друга, как первое шампанское, — давясь и до дна. Она все более страстно отвечала на его ласки, острые ногти царапали мягкий затылок… Двери за ними сотрясались, кто-то безуспешно пытался выйти из зала в холл. Когда, не выдержав натиска, двери поддались и с силой распахнулись, Женя с Катей отлетели к стене и, хоть чуть не пооткусывали друг другу языки, были не в силах прервать свой первый поцелуй. Наконец они оторвались друг от друга, и Женя снова закружил абсолютно обалдевшую Катю в танце. Женин розовый разум заволокло сиреневым туманом банальностей: он самый счастливый человек на свете, он нашел свою настоящую любовь и готов ради нее на все, они будут жить долго и счастливо и умрут в один день. Женя схватил Катю за руку и потащил к выходу из казино, крича во весь голос: «Уходим, уходим, уходим! Наступят времена почище! Бьется родная в экстазе пылая!»[12] Выбежав, он сразу же поймал машину, и, устроившись на заднем сиденье, они продолжили страстное оральное знакомство. На секунду Катя оторвалась от Жени.
27 
