очень нудно 
42 
Вот почему Ребус и задумался о переезде. Он, правда, еще не подыскал себе новое жилье. Возможно, имело смысл не покупать, а арендовать квартиру – это давало куда большую свободу выбора. Например, он мог прожить год в коттедже на побережье, год или два в мансарде над каким-нибудь уютным пабом… Нынешняя его квартира – Ребус знал это – была слишком велика для одного. В дополнительных спальнях уже много лет никто не ночевал, а сам он частенько коротал ночи в большом кресле в гостиной. Ему вполне хватило бы квартирки, состоящей из одной комнаты и кухни, – все остальное было ненужной роскошью.
По шоссе навстречу ему мчались «вольво», «БМВ», «ауди»… Их владельцы торопились домой, и Ребус задумался, готов ли он вот так мотаться туда-сюда, как они? Из Марчмонта он мог дойти до работы пешком за пятнадцать минут – это была его разминка. Нет, пожалуй, ему все-таки не хотелось бы каждый день ездить, к примеру, из того же Фоллза в Эдинбург и обратно. Сегодня днем единственная улица поселка была пуста, но Ребус не сомневался, что вечером в Фоллзе машины выстраиваются вдоль обоих тротуаров.
Доехав до Марчмонта, Ребус долго искал свободное место, чтобы поставить машину. Но все места были заняты, и это напомнило ему еще об одной причине для переезда. В конце концов Ребус оставил «сааб» в запрещенном для стоянки месте и зашел в ближайший магазин, чтобы купить вечернюю газету, пакет молока, булочки и грудинку. В участок Ребус уже позвонил и спросил, нужен ли он. Оказалось – не нужен.
Поднявшись к себе в квартиру, Ребус достал из холодильника банку с пивом и устроился в гостиной – в своем любимом кресле у окна. В кухне царил еще больший, чем обычно, беспорядок: Ребус задумал поменять проводку, и в кухню перекочевала часть вещей из прихожей. Когда в последний раз в квартире ремонтировалось электричество, он не знал – вероятнее всего, проводку никто не трогал с тех пор, как он сюда въехал. После замены проводки Ребус планировал пригласить маляров, чтобы немного освежить краску на стенах. Капитальный ремонт он делать не собирался – его предупредили, что тот, кто купит его квартиру, почти наверняка переделает все по-своему, а значит, особенно стараться не стоит. Проводка и покраска – на этом он остановится. В агентстве недвижимости ему сказали, что определить заранее, сколько он получит за квартиру, можно только приблизительно. В Эдинбурге жилье продавалось по принципу «кто больше даст», причем разница между минимальной и максимальной предложенной ценой могла составить от тридцати до сорока процентов. По самым скромным оценкам, его квартира на Арден-стрит стоила от ста двадцати пяти до ста сорока тысяч фунтов, благо задолженности по ипотеке у Ребуса не было: все деньги он внес в банк наличными.
«Имея такую сумму, – говорила ему Шивон, – ты можешь уйти на пенсию хоть сейчас». Что ж, может быть… Ребус, однако, не исключал, что ему придется делить эти деньги с бывшей женой, хотя чек на стоимость ее доли квартиры он выписал Роне сразу после развода. Какую-то сумму он мог положить в банк на имя их дочери Саманты. Кстати, продать квартиру он решил еще и из-за Сэмми. После несчастного случая она только недавно встала с инвалидного кресла и теперь передвигалась на костылях. Два лестничных пролета были для нее непреодолимым препятствием… хотя если говорить честно, то Саманта не часто навещала его и прежде. К Ребусу вообще мало кто приходил, да он и не был радушным хозяином. Кто-то однажды назвал его дом «норой» и, пожалуй, попал в точку: квартира служила Ребусу своего рода убежищем, и это ему и требовалось.
Студенты за стеной запустили что-то хрипло-пронзительное, отдаленно напоминающее плохую запись «Хоквинд» двадцатилетней давности. Это означало, что старую вещь исполняет какой-то новомодный оркестр. Поднявшись из кресла, Ребус просмотрел свою музыкальную коллекцию, нашел пленку, записанную для него Шивон, и вставил в магнитофон. «Буревестники», три песни из одного альбома. Ребус смутно помнил, как Шивон говорила ему, что хотя группа была из Новой Зеландии, партия одного из инструментов записывалась здесь, в Эдинбурге. Вторая композиция называлась «Водопад».
Ребус снова сел в кресло. Рядом стояла на полу бутылка «Талискера». Ребус любил это виски за чистый, резкий вкус. Возле бутылки стоял и стакан, поэтому Ребус наполнил его, кивнул своему отражению в зеркале, сделал хороший глоток и, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза. Гостиную он перекрашивать не собирался: с его точки зрения, она выглядела еще вполне прилично. Ребус сам ремонтировал ее не так уж давно, а помогал ему в этом Джек Мортон – его старинный приятель. Теперь Джек был мертв, а значит, в его гостиной стало одним призраком больше. Интересно, спросил себя Ребус, сумеет он избавиться от своих призраков, если переедет? Почему-то он в этом сомневался; больше того, в глубине души Ребус был уверен, что ему будет их здорово не хватать.
42 
