21 
— Я много о вас слышал. — Менар пожал ему руку.
— Он весельчак, — уточнил Трабельман. — Менар, отведите нас к Элизабет Винд.
Менар аккуратно отвернул простыню, и они увидели тело молодой покойницы. Несколько секунд Адамберг стоял неподвижно, потом осторожно повернул ее голову, чтобы рассмотреть синяк на затылке, и сконцентрировал все внимание на ранах на животе.
— Похоже, между крайними ранами сантиметров двадцать, — сказал Трабельман.
Адамберг покачал головой и вынул из сумки сантиметр.
— Помогите мне, Трабельман. У меня всего одна рука.
Майор развернул сантиметр. Адамберг приложил конец к краю первой раны и протянул его до края третьей.
— Шестнадцать и семь десятых сантиметра, Трабельман. Я же говорил.
— Это случайность.
Не отвечая на последнюю реплику, Адамберг измерил максимальную ширину линии повреждений.
— Восемь миллиметров, — объявил он, сворачивая сантиметр.
Трабельман дернул шеей — он был смущен.
— Полагаю, в участке вы назовете мне глубину ран? — спросил Адамберг.
— И покажу шило, человека, который наносил им удары, и его отпечатки.
— Вы все-таки посмо́трите мои папки?
— Я профессионал, как и вы, комиссар. И не оставляю без внимания ни одну версию.
Трабельман издал смешок, и Адамберг не понял, к чему он относится.
В шильтигемском участке Адамберг положил свои папки на стол майора, пока бригадир ходил за шилом. Орудие убийства в пластиковом пакете было абсолютно новым и выглядело бы самым невинным образом, если бы не следы крови.
— Если я соглашусь с вами, — Трабельман сел за стол, — я сказал если, — нам придется искать человека, купившего четыре шила, а не одно.
— Вы зря потратите время. Этот человек, — Адамберг не решался называть фамилию Фюльжанса, — не совершает подобных ошибок, он никогда бы не купил четыре шила одновременно, как последний любитель. По этой же самой причине он выбирает самые ходовые модели и покупает их в разных магазинах, с разрывом во времени.
— Я бы поступал так же.
У себя в кабинете майор вел себя жестче, его веселость почти иссякла. Наверное, все дело в позе — Трабельман сидел, а может, в официальной обстановке, решил Адамберг.
— Одно шило могло быть куплено в Страсбурге в сентябре, — сказал он, — второе в июле в Рубэ, и так далее. Так ничего проследить не удастся.
— Да, — согласился Трабельман. — Хотите увидеть нашего подозреваемого? Еще несколько допросов, и он признается. Когда мы его взяли, он был в стельку пьян — закачал в себя по меньшей мере полторы бутылки виски.
— Отсюда и амнезия.
— Вы на это купились, так? А я нет, комиссар. Если адвокаты построят защиту на амнезии и помрачении рассудка, он получит на десять-пятнадцать лет меньше. Трюк простой, но он срабатывает. В амнезию я верю не больше, чем в вашего прекрасного принца, обернувшегося драконом. Идите, Адамберг, взгляните на него и убедитесь сами.
Бернар Ветийе, человек лет пятидесяти, длинный, худой, с опухшим лицом, полулежал на койке и почти не отреагировал на приход Адамберга. Все легавые одинаковы. Комиссар спросил, согласен ли он поговорить, и задержанный кивнул.
— Мне все равно нечего вам рассказать, — сказал он глухим голосом. — Башка пустая, все забыл.
— Знаю. А что было до того, как вы оказались на дороге?
— Да я знать не знаю, как туда попал. Не люблю ходить. Три километра, не ближний путь.
— Да, но что было до дороги? — настаивал Адамберг.
— Ну, я пил.
— Где?
— Сначала в кабаке.
— В каком?
— В «Бочонке», рядом с лавкой зеленщика. Не совсем уж я и безмозглый, правда?
— А потом?
— Ну, потом они меня выкинули, как обычно, деньги-то кончились. Я был такой теплый, что и спорить не стал, решил поискать нору и прилечь. Сейчас здорово холодно. Мой угол заняли какие-то парни с тремя собаками. Я пошел по улице и очутился в сквере, в каком-то желтом пластиковом кубе для детей. Все теплее, чем на улице. Смахивает на будку с маленькой дверцей. А на полу что-то вроде мха. Но он не настоящий, чтобы дети не поранились.
— Какой сквер?
— Да тот, где стоят столы для пинг-понга, поблизости от кабака. Я не люблю ходить.
— А потом? Ты был один?
— Еще был парень, который искал ту же самую будку. Плохо, подумал я. Но сразу передумал, у него было два пузыря в карманах. Вот повезло, сказал я себе и сразу заявил: хочешь в будку — делись выпивкой. Ну, мы и договорились.
21 
