очень нудно 
102 
Виндзорский замок
Май 1275 года
— Что скажешь, Роланд? Ты надумал жениться на моей дочери? На прекрасной Филиппе?
Роланд медленно жевал медовый хлеб и не торопился отвечать. Ему не хотелось сердить короля откровенным признанием, что меньше всего на свете он хотел бы заиметь такое ярмо на шее, как жена.
Король нахмурился:
— Мой слуга Седрик сказал мне, что прошлой ночью к тебе приходили две девицы. Я велел ему держать свой длинный язык за зубами.
— Две девицы? — с удивлением переспросил Роланд. — Нет, ваше величество, их было три, но на третью осталось мало пороха, и я позволил ей помогать мне.
Король мрачно посмотрел на Роланда и вдруг расхохотался:
— Ты провел меня, словно лопоухого осла, Роланд. Я скажу Седрику, что он обсчитался. Так что ты решил?
Король, несомненно, вскипит, услышав его ответ, и Роланд попытался оттянуть этот неприятный момент, найдя компромиссное решение.
— Почему бы мне не съездить посмотреть на вашу дочь, сир? Может, она завизжит от ужаса, когда увидит мою отвратительную физиономию, — смиренно ответил он.
— Да, это вполне возможно, — сказал король, по обыкновению потирая подбородок. — Хорошо, Роланд, поезжай в Корнуолл и покажи девушке свое лицо, только предупреди, чтобы она смотрела прищурившись. Скажи ей, что ты один из моих друзей. Нет, скажи это лорду Генри.
Роланд кивнул. Он не против поехать в Корнуолл. Ему нужно повидать Грейлама де Моретона. К тому же он верил, что судьба так или иначе избавит его от женитьбы. Он всегда был удачлив. Что-нибудь непременно случится — такое, что позволит ему не оскорбить ни его величество, ни его незаконнорожденную дочь. Роланд не сомневался, что, как все Плантагенеты, Филиппа хороша собой. У Эдуарда все дочери были красавицы. Но всякий раз, когда Роланд пытался представить себе красивое женское лицо, перед его глазами возникало лицо некой Джоан Тенесбай. И де Турней знал, что так будет до самого его последнего дня. Прекрасное лицо изменницы, будь она проклята!
Замок Сент-Эрт
— Она очаровала его, и в этом нет ничего удивительного. — Старая Агнес выплюнула вишневую косточку и посмотрела на Горкела, который вплетал в кнутовище кожаные полоски. — Сомневаюсь, что хозяин позволит ей вылезти из его кровати.
Горкел покраснел и продел кожаную полоску не туда. Старуха закашлялась от хохота и, тыча в него скрюченным пальцем, еле выговорила:
— Такой зверюга — и покраснел как рак! Вот чудо, только посмотрите! Горкел, может, ты думаешь, что хозяин сделал ей больно? Клянусь, это она забрала всю его мужскую силу, и он теперь лежит, как тряпка.
Она снова захихикала, а вконец смущенный и разозленный Горкел отшвырнул кнут и направился во внутренний двор к колодцу, где увидел хозяина.
Дайнуолд выпрямился и сладко потянулся; на лице его застыла самодовольная улыбка, которую Горкел счел вполне уместной.
— У хозяина такой вид, словно его опустошили на год вперед, — прошептала на ухо Горкелу подошедшая Агнес.
Дайнуолд слышал, что старуха смеется, и попытался угадать, по какому поводу. Солнце уже стояло высоко над головой, воздух был теплый и прозрачный. Дайнуолд видел, что все вокруг исподтишка наблюдают за ним, а один парень, пастух, с ухмылкой схватился за сердце и глубоко вздохнул. Он тоже решил вздохнуть. Затем его мысленному взору предстала Филиппа, лежащая, раскинувшись, на спине, чуть раздвинув ноги и заложив руки за голову. От внезапного прилива страсти Дайнуолд пошатнулся и с досадой подумал о том, какую власть имеет над ним эта женщина: стоит ему представить ее нагой, и непокорная плоть сразу заявляет о себе. Дайнуолд Чертыхнулся, повернулся на каблуках и бросился в дом.
У него за спиной раздался смех, но он не остановился…
Распахнув дверь спальни, Дайнуолд увидел обнаженную Филиппу, которая стояла перед медной лоханью.
Филиппа вздрогнула и прикрыла грудь полотенцем. — Для такого маленького кусочка ткани ты слишком велика, — шутливо заметил Дайнуолд. Он подошел к ней и потянул из ее рук полотенце, потом наклонился и взял губами ее сосок. Она чуть слышно охнула, а он поднял голову и провел тканью вокруг напрягшегося розового холмика. — Господи, стоит мне только подумать о тебе, и я уже готов к действию. Стой спокойно, я помогу тебе вымыться. — Насвистывая, словно ему нет до Филиппы дела, Дайнуолд наклонился и провел полотенцем по ее животу. — Раздвинь ноги пошире. — Она послушалась и, чтобы не потерять равновесие, положила руки ему на плечи. Его мыльные ладони скользнули у нее между бедер и дальше, по ягодицам, и Филиппа от восторга запрокинула голову. Дайнуолд больше не свистел. Его дыхание участилось. Внезапно он набрал полную пригоршню воды и смыл с нее мыло.
102 
