Душа Милолики

Низко висели свинцовые грозовые тучи, готовые вот-вот обрушиться на землю вселенским потопом. Резкие порывы ветра хлестали по лицу холодными ладонями, цеплялись за край шкуры и пытались стащить ее с ведуна. Внезапно небо прорезала молния, и земля содрогнулась под гулким раскатом грома.

— Пленкой бы полиэтиленовой прикрыться, — мечтательно произнес Олег. — Так ведь нет… — И он решительно поднялся, не дожидаясь, пока его сгонит с ложа надвигающийся ливень.

Вокруг стояли идолы богов, защищенные от возможных напастей высоким, в полтора человеческих роста, частоколом, над самим Олегом возвышался кленовый столб, грубо отесанный верх которого кривился беззубой рожей, глубокими провалами глазниц и двумя любовно вырезанными косами по бокам. Поняв, что его уложили к ногам Мары, Середин испуганно попятился, пока не оперся спиною в тын. Там он перевел дух, положив ладонь на бешено застучавшее сердце, и только после этого сообразил, что у него ничего не болит. Ноги, по самый пах обмотанные полотняными лентами, плохо гнулись, но больше никаких неприятных ощущений не возникало. Голова тоже не кружилась, слабости в конечностях как не бывало. Получалось — его исцелили. Ну с ранами понятно — не беспокой, и болеть не станут. Но головокружение?

— Переливание крови, что ли, сделали? — удивленно пожал плечами ведун и, бросив быстрый взгляд на ложе (шкура волчья, не его) вышел из храма под открытым небом.

Вся небольшая изборская рать находилась здесь — дружинники чистили шкуры коней, волхв обирал поросль облепихи, Кира колдовала возле исходящего паром котла. Судя по запаху, это был не просто кулеш, а что-то по-настоящему мясное.

Не оглядываясь пока на товарищей, Середин подошел к своим сумкам, развязал одну, достал несколько полосок вяленого мяса, мешочек крупы, отсыпал наугад в ладонь горсточку монет, вернулся в святилище, выложил все это к ногам идола. Низко поклонился:

— Спасибо тебе, Ледяная Богиня, за исцеление. За милость твою спасибо.

За все время пребывания в этом мире Олег ни разу не задавался вопросом: куда идут оставляемые у идолов подношения? Воспитанный в советской школе, он как-то априори привык считать, что жрецы все это прихапывают себе в карман. Однако… Однако если оставляемые в лесу угощения разбирают травники и берегини, то почему в святилищах должно происходить иначе? Ведь Мара, равно как и берегини, существует на самом деле — и уж он-то мог теперь за это поручиться совершенно точно.

Впрочем, какая разница? Наверное, боги и сами могут разобраться со своими жрецами. А для него главное — что он получил исцеление и отблагодарил за него чем мог.

— А в жизни ты куда как прекраснее… — тихо отметил ведун, оглядывая идола критическим взглядом и, услышав совсем рядом тихий женский смешок, закрутил головой.

Нет, показалось. Здесь, окруженный частоколом, он находился один.

— Спасибо тебе, Ледяная Богиня, — еще раз поклонился Маре Середин, после чего повернулся к центральному богу: — И тебе, Сварог-батюшка, спасибо, что не оставляешь покровительством своим. Тебе, Стрибог, спасибо, что погодой нас в пути не обидел, тебе, Хорс, — за тепло, что с неба льется. Тебе, Белбог, спасибо, что не лишаешь справедливости своей, и тебе, Макошь, за серебро, которое не иссякает в моей котомке. Всем вам, родичи мои кровные, спасибо… — низко поклонился идолам ведун и вышел из святилища.

Ратники, готовя ложки, уже собирались вокруг поставленного на землю медного котла, и Олег поспешил туда же. Кира, уступив свое место Сварту, подошла к ведьме и с легким поклоном пригласила:

— Погрейся у костра, уважаемая, да нашей каши отведай.

Старуха благодарно кивнула, подошла к костру, опираясь на руку девушки, и села на подложенную шкуру. Остальные потеснились, только Радул остался стоять, положив руку на рукоять меча и настороженно вглядываясь в заросли. Между тем ведунья движением руки отказалась от предложенной еды и с хитрой усмешкой обратилась к Олегу:

  48