147 
«Врет, — подумал Лешка. — Все он знает».
— Ники, будь осторожна, — сказал он на всякий случай. — Как бы тут не было засады.
Ники беспечно мотнула головой. Она решительно поднималась к вершине, помахивая флейтой, и Арсан явственно старался держаться от нее подальше.
— Ну и где? — громко спросила Ники, взобравшись на могильную плиту на самой верхней точке кладбища.
— Вот они и добрались, — раздался где-то совсем рядом надтреснутый женский голос. — Что-то долго ехали.
Ники поглядела вниз и едва не навернулась с могильной плиты. Луна светила так ярко, что от крестов на снег ложились резкие тени. Прямо под ней, с другой стороны холма, виднелась разрытая могила, черным прямоугольником выделяясь на синеватом снегу. Возле могилы, словно родственники усопшего, неподвижно стояли четверо. Трое мужчин и одна женщина. Сходство с участниками похорон усугублялось длинными темными пальто на троих. Один был в куртке. По этой куртке Лешка опознал сяня.
— Вот видишь! Все, как мы сказали. И девка прикатила, и парня с собой привела…
Это был голос бабушки!
На мгновение Ники забыла, что у нее в руках — всесильная флейта, и испугалась, как маленькая. Бабушка в глухом черном пальто, как никогда похожим на шинель, стояла по другую сторону могилы от Эрлина и сяня, под ручку с Гумусовым. Ники увидела рядом их постные, чопорные лица, подчеркнуто прямые спины, тусклые взгляды и впервые поразилась их сходству. Бабушка и Гумусов были похожи, как брат и сестра. Как две змеи из одного выводка.
Лешка глядел на сяня, и его раздирали жалость и стыд. «Все равно не верю!» — упрямо повторял он про себя, понимая, что надежды больше нет. По дороге Лешка морально готовился к какому-нибудь ужасающему зрелищу — изуродованный, искалеченный сянь со следами пыток, в оковах, — хоть что-нибудь, что могло бы объяснить и извинить малодушие Виктора, его позорную капитуляцию перед Эрлином. Но сянь стоял совершенно свободно, на нем не было никаких наручников. Он даже не посмотрел в Лешкину сторону, как будто его тут и не было. Виктор был бледнее, чем обычно, но не более того. Когда Лешка присмотрелся, выражение лица сяня его поразило: это было абсолютное, нечеловечески безмятежное спокойствие. Такое ощущение, что душой сянь был не на Киргофе, а где-то очень далеко.
Единственным живым существом в этой компании, напоминающей выставку восковых фигур, был Эрлин. Пожалуй, даже слишком живым. Одежда его была в беспорядке, волосы встрепаны, глаза блестели. Лешке показалось, что демон Земляное Брюхо слегка не в себе, или пьян, или действительно страшно счастлив.
— Привезли флейту?! — радостно закричал он, взмахивая руками. — Сами? Ну спасибо! Гумусов обещал, а мне до самого конца не верилось!
В порыве восторга Эрлин шагнул вперед, протягивая руки, чтобы то ли обнять Ники, то ли взять из ее рук флейту, которую она вручит ему сама.
Но Ники, в первое мгновение ошалев от такого натиска, быстро отступила назад и поднесла флейту к губам. Эрлин немедленно остановился. Ники случайно взглянула на него, испуганно моргнула и отвела от губ флейту. На мгновение мир почернел, а Господин Земляное Брюхо раздулся, как огромный мохнатый шар. Но только на мгновение.
«Померещилось», — подумала Ники. Эрлин между тем снова принялся болтать так быстро, словно опасался, что его в любой момент заставят замолчать.
— Вероника, — говорил он, блестя глазами, — ты что, хочешь причинить мне вред? Не верю! Зачем нам ссориться? Разве я делал тебе что-то плохое? Ты за что-то обижена на меня? Из-за того, что я не помог тебе с карьерой кинозвезды? Пардон, рок-звезды? Ты меня неправильно поняла! Да, в тот момент у меня были более важные дела, но ведь я не отказался. Разумеется, Вероника, я помогу тебе! Все, что хочешь! Все пути перед тобой открыты: призовые места в конкурсах, фестивали, лучшие площадки страны, «Фабрика звезд», МТВ!
Эрлин, вдруг понизив голос, заговорил еще более проникновенно:
— И это не главное! Известность, деньги, свобода — это только внешняя сторона. Главный кайф для звезды масс-медиа — это любовь! Всенародная любовь! Только представь себе, Вероника, — тебя будут обожать миллионы. Те, кто прежде не замечал тебя, буду падать в обморок от волнения при твоем приближении или сгниют заживо от зависти. Ты не представляешь, какое это наслаждение. Вот истиная власть — безграничная сила любви!
Ники изо всех сил старалась не поддаваться страстной убежденности Эрлина, но его слова проникали ей в самую душу. Именно об этом она мечтала с детства: пусть все меня полюбят! Просто так, ни за что. Ведь истинная любовь в причинах не нуждается.
147 
