127 
— Умер! Убили!
— Нет, — спокойно сказал Вяйно, подходя и склоняясь над учеником.
— А где медведь? — с тревогой спросил Йокахайнен.
— А вон он, — еле слышно ответил Ильмо, приоткрывая глаза. — В углу прячется.
В дальнем углу раздавалось громкое сопение. Асгерд пинком раскидала ворох костей… и увидела, что под ними затаился крошечный перепуганный медвежонок.
— Это….Карху?!
— Да. Сампо и кровь богов свершили чудо, — проговорил Вяйно. — Карху хотел вечную жизнь — он ее получил. Но вечная жизнь, доступная ему, может быть получена только через новое перерождение. Путь бога оказался не для него — как я его и предупреждал.
— Так, может, приколоть его? — предложил Йокахайнен, поднимая копье над забившимся в угол зверенышем.
— Не надо. На этот раз из него может вырасти вполне достойный зверь. Боги дали ему еще одну попытку…
— Ильмо! — причитала Айникки, тормоша жениха. — Очнись!
Ей одной не было никакого дела до перерождения Карху: она, рыдая, обнимала любимого. Ильмо лежал весь в крови и не отзывался.
— Неужели еще одного поведу сегодня в Чертог Героев? — печально спросила Асгерд. — Сама не знаю почему, но мне это радости не доставит…
— Нет, валькирия, не сегодня, — ответил Вяйно. — Ты и так немало для него сделала. Не думаю, что ему удалось бы добыть сампо, если бы не твоя помощь. Да и хороший совет, данный вовремя, иногда стоит целого похода. Смотри, Ильмо уже приходит в себя — медведь не успел сильно его поранить…
— Могу я считать, что выплатила ему долг? — серьезно спросил Асгерд.
— Конечно!
— Тогда мне пора возвращаться домой, — Асгерд неожиданно засмеялась. — Ну отец мне и задаст за то, что не принесла ему сампо! Впрочем, мне кажется, ему оно точно было бы ни к чему. Прощайте!
И прежде чем кто-то успел остановить ее, она вышла на порог пещеры и растворилась в солнечном свете.
Эпилог
Время холода и тьмы закончилось; в карьяльские земли вернулась весна. В лесу пахло оттаявшей землей и молодой хвоей, солнечные пригорки покрылись нежными первоцветами. На озере Кемми сошел лед. По первой воде Вяйнемейнен провожал на юг Ильмо и Айникки. Они провели зиму у него на горе и вот отправлялись на Лосиный остров. Вместе с ними отплывал Йокахайнен. Он решил остаться в землях карьяла, заявив, что лучше всю жизнь будет безродным бродягой и чужаком, чем рабом в родном краю.
— Ну вот, все-таки мы поплывем на Лосиный остров, — улыбаясь, говорила Айникки, стоя на мостках рядом с Вяйно, пока Ильмо с Йокахайненом стаскивали на воду лодку. — Мы ведь туда еще прошлой зимой убежать собирались — а теперь кажется, это было сто лет назад! Я уже не думала, что суждено туда попасть…
Айникки улыбалась, но на ее лице пролегли дорожки от слез. Ей и горько было — ведь ее родители погибли жестокой смертью, — и радостно, потому что многим родичам удалось спастись, и скоро она с ними встретится. И главное — Ильмо с ней.
— Ну и подарков ты нам надарил на прощание! — воскликнула она. — Себе-то оставил хоть что-то?
Вяйно только усмехнулся в ответ. Накануне он подарил им почти всё содержимое своих сундуков. Особенно доволен остался Йокахайнен — нежданно-негаданно он оказался обладателем такого количества волшебных предметов, что мог теперь считаться величайшим после своего учителя колдуном на всем севере.
А потом Вяйно играл на кантеле, да так чудесно, что даже звери из лесу сбежались его послушать…
Только у Айникки снова глаза на мокром месте. Она плачет по любому поводу, и от счастья и от горя, стала чувствительна ко всему. «Это дитё в тебе на все отзывается, — говаривал Ильмо. — Не иначе как ждать нам рунопевца!»
— Жалко только родных земель, — сказала Айникки. — Останутся они пустыми, родичи — непогребенными, могилы предков — брошенными… Дворы травой зарастут, упадут изгороди, и никто их не починит… Скоро взойдут озимые — для кого? Луга зазеленеют, да так и сгниют некошеными…
— Не печалься, деточка, — ласково сказал ей Вяйно и обратился к Ильмо, который, закончив возиться с лодкой, подошел попрощаться. — Помнишь, что я сказал тебе насчет крышки сампо?
Ильмо кивнул и широко улыбнулся:
— Ну, прощай, дед! Если будут к нам милостивы боги, скоро увидимся! Жди, приплывем сюда с рыбаками, вернем тебе лодку…
— На всё воля богов, — согласился Вяйно. — Бывай, сынок…
127 
