Лёгкий, ненавязчивый романчик 
80 
— Зорди! — позвал лопоухий. — Зорди, ты где?!
— Да, господин, — появился со стороны деревьев высокий араб в матерчатом мешке с отверстиями для головы и рук. Его высокое звание руководителя подчеркивалось лишь тем, что он не носил деревянного «воротника».
— Возьми новеньких, одень и поставь на работу. Шкуру им не попорти, хозяин задумал евнухов из них сделать.
— Да, господин… — Араб оценивающе оглядел Олега и Жусупа, кивнул: — Пойдем.
Они пересекли обширный — не меньше полукилометра в длину — сад, за которым оказался глинобитный барак с плоской крышей. Между двумя дверьми, вытянув ноги, отдыхал в тени еще один воин, со щитом и мечом. Зорди почтительно поклонился караульному, зашел в одну из дверей, вернулся с двумя дерюжными мешками, плетеной корзиной двухведерного объема и «воротниками». Невольники натянули на голову мешки, подставили шеи. Воротники состояли из двух половин, которые связывались ремнями возле шеи. При попытке поднять руки воротник подпрыгивал, толкая в подбородок и затылок, согнутая рука упиралась предплечьем в край и как ни старайся, дотянуться до узлов не удавалось, до рта — тоже сантиметров пятнадцати не хватало.
— Перед едой сниму, — сказал Зорди, заметив старания ведуна, и сунул ему корзину. — Идем…
В конце дома десяток мальчишек лет десяти-двенадцати чистили абрикосы: косточку в одну сторону, мякоть — в поставленные рядом мешки.
— Ты… — ткнул пальцем араб в грудь Жусупа, — берешь полные мешки, выносишь по этой тропинке к щитам и раскладываешь слоем в один ряд. Ты… — Он дернул с собой Олега и подвел к одному из абрикосовых деревьев, под которым лежали сотни созревших и опавших плодов. — Собираешь отсюда и дальше, — он махнул рукой вдоль ряда деревьев. — Потом поворачиваешь и идешь обратно. И быстрее, а то гнить ягоды начинают.
Середин кивнул, наклонился и начал собирать. Работа была не очень тяжелая, но нудная, к тому же всё время с согнутой спиной, поэтому пара минут, что уходили на прогулку с собранной корзиной к мальчишкам и обратно, он воспринимал как отдых. С каждого дерева получалось набрать по четыре-пять корзин абрикосов, поэтому продвигался он вперед медленно и до конца ряда добрался только в сумерках. За это время под теми деревьями, под которыми он уже прибрался, успели нападать новые плоды. Но Олег к ним не стал возвращаться — иначе точно никуда не уйдешь.
Вечером Зорди свистком созвал рабов, разрешил им развязать друг на друге воротники, запустил в дверь рядом с караульным. Не в ту, в которую бегал за одеждой и воротниками, а рядом, с другой от воина стороны. Внутри в бараке было и вовсе темно, поэтому ужинать пришлось на ощупь: кажется, это был рис с курагой и чем-то подкисленная вода. Спать — на полу, благо там был насыпан толстенный слой слежавшейся соломы.
Утро началось с жиденькой мучной похлебки, заменяющей одновременно и питье, и еду, после чего под присмотром трех стражников с обнаженными зюльфикарами — широкими саблями с полуторной заточкой — рабы сами же закрепили друг на друге «воротники» и ушли работать.
Около полудня Олег услышал, как лопоухий Гультихар распекает Зорди, тыкая ему в лицо подгнивший плод и крича, что из-за лени рабов сгниет половина урожая. Середин пропустил этот скандал мимо ушей, как не имеющий к нему никакого отношения — но уже через час оказалось, что всё далеко не так просто. Посреди сада послышался свисток, созывающий невольников к надсмотрщикам. Здесь, помимо Зорди и Гюльтихара, стояли четверо стражников с саблями за поясом и более знатный воин — судя по плотной бархатной жилетке, золотой цепочке с кулоном и тюбетейке, украшенной от середины к углам линиями из правильных жемчужин. У него были пышные ухоженные усы и шрам через левую бровь.
— Что, обленились?! — громко рявкнул знатный воин, пройдясь вдоль выстроившихся рабов. — Милостивый Барсихан вас кормит, поит, бездельники, крышу дает над головой, дозволяет жить в прекрасном Хорезме, да будут вечными годы великого халифа, в знаменитом Кезике, попасть в который мечтают все обитатели подлунного мира, — а вы его разорить хотите, добро гноите хозяйское?! Бездельники! Руками не пошевелить, ноги не ходят?! Ну, так я расшевелю вас, грязные варвары! Эй, Гультихар, кому тут шкуру портить нельзя?
— Вот этому и этому, досточтимый Насош, — указал на Олега и Жусупа лопоухий.
Воин остановился напротив Середина и вдруг со всего замаха врезал ему сапогом промеж ног. От острой боли ведун согнулся, отвалился на спину, попытался встать — но боль скрючила его снова, и он мог только хватать воздух широко открытым ртом, не в силах протолкнуть его в легкие.
80 
