XVI

Немного погодя все опять были в сборе, за длинным столом маленького грязного бара в конце улицы, который назывался «Партия в кости». Элегантное «Кафе философов», располагавшееся напротив, уже закрылось на перерыв. В зависимости от настроения и от кошелька человек мог выбрать жизнь респектабельного буржуа или простого работяги, почувствовать себя богачом или бедняком, выпить чаю или взять красненького — для этого нужно было лишь перейти улицу либо остаться на этой стороне..

Хозяин бара подал полицейским четырнадцать сэндвичей — у него остались только с сыром — и столько же чашек кофе. Для порядка он поставил на стол три графина с вином: он не любил, когда клиенты отказывались от его вина, происхождение которого выяснить пока не удалось. Данглар утверждал, что это плохое бургундское, и все ему верили.

— Как насчет художника, который повесился в тюрьме? Вы продвинулись с этим? — спросил Адамберг.

— Не успели еще, — ответил Мордан, который отставил тарелку с сэндвичем. — Меркаде займется этим после обеда.

— Навоз, шерстинки, носовой платок, отпечатки пальцев? Что говорят эксперты?

— Установлено, что катышки, найденные в комнате, не совпадают с навозом Эмиля, — ответил Жюстен. — Вы были правы.

— Надо взять пробы навоза с шерсти пса и сравнить со вторым образцом, — сказал Адамберг. — Девять шансов из десяти, что Эмиль принес этот навоз с фермы.

Купидон сидел тут же, зажатый между икрами Адамберга: комиссар пока не решился познакомить его с котом.

— А пес-то воняет, — сказал Вуазне, сидевший за другим концом стола. — Отсюда чувствуется.

— Его нельзя мыть, пока с него не взяли пробы.

— Я хочу сказать, он здорово воняет, — настаивал Вуазне.

— Заткнись, — буркнул Ноэль.

— С пальчиками — никаких неожиданностей, — продолжал Жюстен. — Повсюду имеются отпечатки Воделя и Эмиля: отпечатков этого последнего особенно много на столике для игр, на колпаке камина, на дверных ручках и на кухне. Эмиль добросовестно исполнял свои обязанности, в доме прибрано, пыль с мебели вытерта. Однако найдены не вполне четкие пальчики Воделя-младшего на письменном столе, и еще одни, получше, на спинке стула. Очевидно, он подтащил этот стул поближе к письменному столу, когда сидел за ним рядом с отцом. Кроме того, имеются неопознанные отпечатки четырех мужских пальцев — на крышке секретера в кабинете.

— Это доктор, — предположил Адамберг. — Наверно, он осматривал пациента в кабинете, а не в спальне.

— И наконец, еще одни мужские отпечатки — на кухне и женские — в ванной, на бачке унитаза.

— Ага! — оживился Ноэль. — У Воделя была женщина.

— Нет, Ноэль, в спальне не найдено женских отпечатков. Соседи уверяют, что Водель почти не выходил на улицу. Продукты и все необходимое он заказывал с доставкой. Парикмахерша, банкир и продавец из ближайшего магазина мужской одежды приходили к нему на дом. Мы получили распечатку телефонных звонков: там тоже ничего интимного. Раз или два в месяц ему звонил сын. И еще какой-то молодой человек, который пытался поговорить с ним. Их самый долгий разговор продлился четыре минуты шестнадцать секунд.

— А из Кёльна ему не звонили?

— Из Германии? Нет, а что?

— Похоже, когда-то давно у Воделя была любовь с одной пожилой немецкой дамой. Некой мадам Абстер из Кёльна.

  45