52 
По дороге накупили кучу еды (Нильс был счастлив!), так что тролли имели возможность сочетать приятное с полезным: строить планы на будущее и набивать животы.
Лейку, которую все еще продолжало мутить, уложили отдыхать на Катином диванчике.
Подвели итоги. Скаллигрим счел результаты удовлетворительными. Разгромили «опорную точку» противника. Добыли телефон Ротгара в Стокгольме. Правда, непонятно, что с ним теперь делать. Сначала Скаллигрим предполагал через Илью Всеволодовича сообщить Ротгару, что Катю поймали. Мол, приезжай и забирай. Но отказался от этой идеи, когда узнал, что «призрак» – в одной связке с Ротгаром. Мол, эта блевотина сидов испортит всю игру.
– Почему – «блевотина сидов»? – спросила Катя.– Это надо понимать так, что этот призрак – творение эльфов?
– Не совсем так,– пророкотал большой тролль.
– И ты знаешь, кто это такой?
– Не то чтобы знаю, но – вроде того.
– И кто это?
– Я не знаю, как это сказать на вашем языке.
– А на вашем?
– Баньсид.
– Баньсид! – запищал Нильс.– Где он? Я хочу на него посмотреть!
– Заткнись и ешь,– сказал тролль.
Катя задумалась. В голове у нее вертелось произнесенное троллем слово. Определенно она его где-то встречала. Кажется, в комментариях к шотландским балладам что-то такое попадалось… Плачущее привидение…
– Баньши! – вспомнила она.
– Можно сказать и так,– степенно ответил Скаллигрим.
– Я что-то такое читала,– сказала Катя.– Где-то у кельтов. Призрак, который шляется по дорогам и предрекает смерть…
– Люди, как всегда, всё напутали. Баньсид – не призрак. Это посмертие сида. Сиды не умирают, как люди. Они меняются… Некоторые постепенно перерождаются в какую-нибудь дрянь,– большой тролль сплюнул.– Пройдет веков пять – глядь, а это уже не сид, а боггарт. Но баньсид – это всем дряням дрянь. Любой сид по натуре существо вредоносное, а баньсид – это вся дрянь, собранная в пузырь с гнилым туманом. Такая дрянь, что ей самой тошно. Потому и стонет мерзко, и гадит одним лишь своим присутствием. Человек же, который баньсида услышит, может так опечалиться, что заболеет. А то и помрет. Случаи были. Словом, печаль баньсида – это зараза такая. Для людей,– добавил он надменно.– Нам, троллям, это не страшно.
– А если не страшно, так почему вы с Кунигундой на полу валялись?
– Больно,– сказал Скаллигрим.– Ушам больно.
– А что они еще могут? – спросила Катя.
– Баньсиды? Вообще много чего… Навести морок могут, проклясть, глаза отвести… Много всяких гадостей.
– Кого-то мне этот баньсид напомнил,– сказала Катя.– Может такое быть?
Большой тролль пожал плечами.
– И все-таки откуда они берутся, эти баньсиды? Каким образом? – Катя чувствовала, что ответ на этот вопрос очень важен. Может, удастся узнать, почему баньши помогает Ротгару.
– Мама! Мама! – опять встрял Нильс.– Расскажи им ту сказку!
– Тебе кто разрешил болтать во время еды? – нахмурился Скаллигрим.– Какую еще сказку?
– Про двух влюбленных сидов! – пискнул Нильс.
Скаллигрим даже жевать перестал.
– Что еще за сказки ты рассказываешь моему сыну, жена?
– Какие хочу, такие и рассказываю,– буркнула троллиха.
В последние часы у нее с мужем были неважные отношения. Из-за Гоши.
– Что за сказка? – заинтересовалась Катя.
– Эльфийская.– Троллиха покосилась на мужа, убедилась, что тот не собирается рукоприкладствовать, и начала нараспев: – Жили-были два сида, любили друг друга без памяти. Но пришлось им разлучиться, и договорились они встретиться ровно через год под заветным дубом. Прошел год, один сид пришел, ждет-ждет…– Кунигунда сделала драматическую паузу.– …А второго все нет. Явился он только в полночь – бледный, на себя не похожий. Первый сид поглядел на него, да и говорит:
«Что-то, друг мой любезный, с тобой не так.
А второй отвечает: «Это просто ты меня меньше любишь, чем раньше».
«Нет, не меньше»,– возражает первый сид.
« А ты докажи!» – требует второй.
«И докажу!» – говорит первый.
И доказал. Любили они друг друга до самого рассвета.
А как солнце взошло – второй сид пропал. Потому что вот уже два дня прошло, с тех пор как его тролли скушали, и был он уже не сидом, а баньсидом.
– Занятная история,– сказала Катя.
– Вранье,– проворчал тролль.– Никогда не видел сида, который любил бы кого-нибудь, кроме себя.
– Но все же такое бывает? – спросила Катя.
– Бывает,– неохотно согласился Скаллигрим. И тут же уточнил: – Раз в тысячелетие. А здесь точно не может быть. В твоем городе сидов – раз-два и обчелся. А чтобы здесь нашелся сид, который любил бы другого сида больше себя, да еще и помер плохой смертью…
52 
