Последние отзывы

  50  

Доктора звали Лучано де Каль, и это имя было смутно знакомо Брунетти; помнится, он учился в одном классе с неким де Калем, только того звали Франко и впоследствии он стал ювелиром. Брунетти позвонил доктору и, представившись, объяснил причину своего звонка. Де Каль подтвердил, что Роберто был его пациентом большую часть жизни с тех самых пор, как ушел на пенсию их прежний семейный врач.

Когда Брунетти начал расспрашивать доктора о состоянии здоровья Роберто в течение последних недель перед исчезновением, тот извинился и сказал, что ему надо найти медицинскую карту мальчика. Он пояснил, что Роберто приходил к нему на консультацию за две недели до того прискорбного случая; жаловался на общее недомогание и непрекращающиеся боли в животе. Сначала доктор де Каль подумал, что это колики, которым Роберто был подвержен с детства, особенно с наступлением холодов. Но когда выписанное им лекарство не помогло, де Каль предложил ему сходить к специалисту.

– Ну и как, он был у специалиста? – спросил Брунетти.

– Понятия не имею.

– Как так?

– Я дал ему координаты доктора Монтини, а сам вскоре после этого ушел в отпуск и уехал в Таиланд. Когда я вернулся, Роберто уже был похищен.

– А вам впоследствии представился случай обсудить с доктором Монтини состояние здоровья Роберто?

– Нет. К сожалению, я не знаком с ним лично; мы всего лишь коллеги.

– Понятно, – протянул Брунетти, – а вы можете дать мне номер его телефона?

Де Каль положил трубку; через некоторое время он вернулся и продиктовал номер.

– Это в Падуе, – объяснил он Брунетти, – Монтини принимает в Падуе.

Брунетти поблагодарил его и спросил:

– Так вы подумали, что это колики, Dottore?

В трубке раздался шорох перелистываемых страниц.

– Да, поначалу было похоже на то, – в трубке снова послышался шорох, – вот, у меня здесь записано, что он приходил ко мне три раза в течение двух недель: первый раз – десятого сентября, второй раз – девятнадцатого, и третий – двадцать третьего сентября.

Стало быть, последняя консультация состоялась за пять дней до похищения, которое произошло двадцать восьмого сентября.

– Ну и как он вам показался? – поинтересовался Брунетти.

– Вот у меня здесь пометка, что он показался мне встревоженным и напряженным, но, если честно, я толком уже не помню.

– А каким он был, по вашему мнению, доктор? – неожиданно спросил Брунетти.

Де Каль помолчал, собираясь с мыслями, затем ответил:

– На мой взгляд, в нем не было ничего необычного, выходящего за рамки…

– За рамки чего? – уточнил Брунетти.

– За рамки представителя своего класса, своего круга, если так можно сказать.

Брунетти вдруг вспомнил, что его бывший одноклассник Франко был фанатиком-коммунистом. Такого рода вещи не редкость в богатых семьях, и поэтому он решил уточнить:

– Вы имели в виду: он был богатым бездельником?

Доктор де Каль вежливо рассмеялся в ответ на замечание Брунетти.

– Да, полагаю, именно так. Бедняга, а ведь он был неплохим парнем. Я знал его с десяти лет, так что получается, я знаю о нем практически все.

– Например?

– Например, то, что в нем не было, как бы это сказать… ничего выдающегося. Мне кажется, отец был им недоволен; его раздражало, что Роберто такой тугодум.

Брунетти почувствовал, что де Каль чего-то недоговаривает, и решил ему помочь:

– Совсем не как Маурицио, не так ли?

– Маурицио?

– Да.

– Вы с ним встречались? – спросил де Каль.

– Всего один раз.

– Ну, и что же вы о нем думаете?

– Про него не скажешь, что он тугодум.

Де Каль рассмеялся, и Брунетти тоже не смог сдержать улыбки.

– Он тоже ваш пациент, доктор?

– Нет, только Роберто. На самом-то деле я врач-педиатр, но Роберто продолжал ходить ко мне, даже когда уже вырос, и у меня так и не хватило духу предложить ему сменить лечащего врача.

– Пока не зашла речь о докторе Монтини, – напомнил Брунетти.

– Да-да, как бы там ни было, я понял, что это не колики. Я подумал, что это может быть болезнь Крона – вот, у меня здесь даже сделана пометка. Вот почему я и послал его к Монтини. Он считается лучшим специалистом по этой болезни во всей округе.

Брунетти уже где-то слышал об этой болезни, но сейчас едва ли мог вспомнить о ней что-нибудь вразумительное.

– И каковы же ее симптомы? – спросил он.

  50