очень нудно 
238 
— Миледи, — обратился он к Данлади. — Мне будет чрезвычайно приятно поговорить об этом с Давви, как только для этого представится возможность. Но если вы позволите мне быть откровенным… — он улыбнулся, и Данлади вновь покраснела. — Я думаю, что стоит Костасу вернуться в Верхний Кират и немного успокоиться, как ваше прелестное личико заставит его снова потерять покой.
— С-спасибо, ваше высочество, — выдохнула она. Рохан вовремя спохватился и не стал удивленно качать головой.
— Обещаю, я буду действовать тонко, — добавил он, и девушка наконец улыбнулась.
Когда они вдвоем с Чейном шли к шатру, тот тихонько присвистнул.
— Ай-яй-яй, как ты был галантен! Представить только, этот пучок соломы — дочь Ролстры! И хочет выйти замуж за такую здоровенную задницу, как Костас!
— Чейн, ты меня удивляешь! Я думал, ты по личному опыту знаешь, что качество жены зависит от мужа!
— Как всегда, ищешь спасения в шутках? — сочувственно спросил Чейн.
— Черт тебя побери, ты слишком хорошо меня знаешь. — Они остановились у шатра, и Рохан вгляделся в сгущающийся мрак. — Я никак не могу понять, что происходит в последние три дня. Мне все кажется, что я вот-вот проснусь. Чейн, как это могло случиться?
— Так же, как всегда. Просто не уследили.
— Я следил, — мрачно ответил Рохан. — Следил, но ничего не видел. Совершенно ничего.
— Иди-ка ты спать. Ты сейчас свалишься. Верховный принц пожал плечами и вошел в шатер. Чейн проследовал за ним.
— Тебе незачем болтаться рядом, чтобы проверить, что я тебя послушался, — слегка раздраженно сказал Рохан. — А между прочим, по какому праву ты мне приказываешь?
— По праву старшего брата. А теперь будь паинькой и иди в кровать. Ты уж мне поверь, — сочувственно добавил он, — все это подождет тебя до завтрашнего утра.
ГЛАВА 29
— Теперь все будет в порядке. Она уже спит.
Волог тяжело опустился в кресло рядом с кроватью дочери. Он закрыл лицо руками, и Давви на мгновение показалось, что кузен плачет от усталости и облегчения. Но мгновение спустя Волог потер щеки и запустил пальцы в седеющую шевелюру.
— Кажется, мне придется благодарить всех на свете за то, что они заботятся о моей дочери лучше меня. Но дело в том, что она всегда сама заботилась о себе. До сегодняшнего дня.
— Шок от природного дара фарадима, кузен, не более. Впрочем, и этого достаточно, — прибавил Давви.
— Да. Весь вопрос в том, ехать ли ей в Крепость Богини учиться использовать свой дар или постараться позабыть о том, что он у нее вообще есть. С тех пор, как она ступила на борт корабля, он не принес ей ничего, кроме боли. Я знаю, решать не мне. — Он прошел в основную часть шатра и, жестом предложив Давви сесть в кресло, мановением пальца приказал оруженосцу налить им вина. — Интересно, кузен, как случилось, что Сьонед уехала из Речного Потока в Крепость Богини?
Давви выдержал паузу, дожидаясь ухода оруженосца.
— Сьонед была совсем маленькой, — медленно начал он, — когда наши родители умерли. Неожиданно мне пришлось управляться с имением. Я был слишком занят, чтобы уделять ей много внимания, и она чаще оставалась одна. Но когда я женился на Висле, та быстро поняла, что к чему. Девочка с приветом, говорила она. Однажды зимней ночью, когда мы сидели на веранде, погас огонь, и Сьонед вновь разожгла его, не вставая с места — просто пошевелив пальцем. Начиная с нашей общей бабушки в твоем роду были фарадимы. Но со мной до того вечера ничего подобного не случалось. Наверно, со Сьонед тоже.
— Точно так же я был слеп с Аласен, — признался Волог. — Знаешь, мне всегда было интересно, на что это похоже… Я даже немного завидовал Сьонед, — он взглянул на отгороженное место, где спала его дочь. — Но не больше.
— Сьонед получила от этого удовлетворение и нашла себе занятие по душе.
— А Аласен нет. — Волог сделал глоток. Ну что же. Я уже сказал: выбор за ней… — Он взглянул на вошедшего оруженосца. — Да. Что случилось?
— Письмо от их высочества принца Изельского, милорд. — Мальчик протянул сложенный и запечатанный печатью квадратный кусок пергамента, поклонился и вышел.
— Догадываюсь, — хмыкнул Давви. — Саумер упражняется в разоблачениях.
— Не стану спорить. — Волог вскрыл письмо и пробежал его глазами. — Ха! Кажется, не только Саумер, но и Пиманталь Фессенденский сменил свои пристрастия. Киле исповедуется любому, кто согласен ее слушать. Она узнала о Масуле, привезла его в Виз, поверила его истории и стала учить его манерам Ролстры для того, чтобы увеличить схожесть. Она умоляла его не убивать «Гонца Солнца», и так далее. Сомневаюсь, что для лорда Андри все это будет иметь значение. Однако должен признать, что Саумер и Пиманталь поступают дальновидно.
238 
