23 
― Ты слышал когда-нибудь про Дуайта Хэндфорда? ― спросил я Эймса.
Он подумал минутку и ответил:
― Судя по описанию миссис Три, мне кажется, он заходил в «Техас» недели три-четыре назад. Он был пьян, хотел подраться с хиляком Серенасом. Тогда Эд его выставил.
Когда Эд выбрасывал кого-нибудь вон, это было серьезно. Эд Фэйринг два года играл за «Ковбоев Далласа». Повредил колено, набрал вес. Потом сбросил вес и переехал в Сарасоту, где у него жили родственники.
На те несколько тысяч, что у него оставались, Эд купил бар и обеспечивал себя, работая поваром и барменом одновременно. Он по-прежнему весил больше трехсот фунтов и никогда не терял самообладания.
― Ты, наверное, можешь кое о чем разузнать? ― спросил я.
Эймс кивнул.
― А ты можешь быстро вернуть пистолет Эду?
Эймс снова кивнул.
― Я не отступлюсь, ― сказала Берил Три.
― И я не отступлюсь. Только мы должны перевезти вас в безопасное место.
― Это было бы очень хорошо, ― согласилась она.
― Складывайте вещи.
― У меня все сложено.
― Оплатите счет.
― Я уже оплатила. Я знала, что не смогу оставаться здесь.
― Хорошо. Тогда я отвезу вас туда, где живет и работает Эймс, в гриль-бар «Техас». Там вы будете в безопасности. После этого мы немного передохнем, а потом я заберу вас и мы поедем к женщине, которая может знать, где искать вашу дочь.
Я встал и положил руку ей на плечо. Она посмотрела на меня.
― Я не уеду отсюда без Адели.
― Конечно.
― Берегитесь Дуайта.
― Обещаю.
Я посмотрел на Эймса, который понимающе кивнул, сунул пистолет в карман своих свободных выцветших джинсов, опустил сверху свою такую же свободную рубашку и подошел к окну. Он приоткрыл занавески лишь настолько, чтобы увидеть, что происходит снаружи.
― Кажется, все в порядке.
Эймс выходил первым. Я был уверен, что, если Дуайт Хэндфорд ждет нас, он встретит свой смертный час, и очень надеялся, что он не появится. Я не хотел, чтобы Эймс провел остаток жизни в тюрьме.
Я взял чемодан Берил Три. Чемодан был легкий. Она встала со стула и вышла из комнаты вслед за Эймсом, а я за ней. Эймс стоял, наблюдая за обстановкой, пока я открывал для Берил дверь «Гео» и укладывал чемодан на заднее сиденье.
― Увидимся в «Техасе», ― сказал я Эймсу. ― Ты займешься кондиционером?
― Нужны запчасти. Может быть, проще купить подержанный.
― Может быть, ― согласился я. ― Встретимся в «Техасе» через несколько минут.
Не разговаривая друг с другом, мы с Берил поехали по Триста первой, повернули налево, на Мэйн и затем направо по Лемон, на Вторую улицу. Мы добрались до «Техаса» раньше Эймса, но ненамного. Он поставил свой мотороллер рядом с моей машиной. Места было предостаточно.
― Эймс позаботится о вас, ― сказал я, протягивая ему чемодан.
― Я всю жизнь заботилась о себе сама. Вряд ли стоит это менять.
― Вы любите чили и хорошие гамбургеры? ― спросил я.
― Я столько их подавала, что умею отличить хорошие от плохих.
― Попробуйте их у Эда, и тогда мы поговорим.
Я снова сел в машину, но, прежде чем я успел закрыть дверь, Берил спросила:
― Вам нужны еще деньги?
― Нет, спасибо, ― сказал я. ― Вы дали много вперед.
― Выставите мне полный счет, когда найдете Адель.
― Не упущу ни пенни, ― сказал я.
Оставив их на тротуаре и проехав пять кварталов, я оказался у офиса Джеффри Грина за десять минут до назначенного времени. Против ресторана «Каригуло» было одно место для машины, между зеленым «Саабом» и синим «Роллс-Ройсом». На стекле «Роллса» белела бумажка с надписью «продается».
Узкий проход между антикварной лавкой «Золотое руно» и магазинчиком «Восточные ковры Робинтайна» вел в мощенный яркой плиткой маленький дворик с фонтаном в центре. Табличка на большой деревянной двери с золоченой ручкой, справа от фонтана, гласила: «Фергюс и сыновья». Интересно, подумал я, чем занимаются Фергюсы, чтобы платить аренду за свое помещение. Налево от фонтана похожая дверь имела табличку «Джеффри Грин, доктор медицины, доктор философии». Я открыл ее и оказался в выстланной коврами приемной, в два раза большей, чем обе комнаты моего офиса. Я назвал свое имя величественной секретарше, чей внушительный бюст красовался в окошечке с раздвижными стеклами, и она предложила мне сесть. Кроме меня в большой приемной с зеленым ковром была только молодая нервная женщина лет двадцати с коротко остриженными черными волосами, которая в этот день явно не позаботилась о своем туалете: ее коричневая юбка совершенно не подходила к серой блузке. Она быстро перелистывала журнал, взглядывала на часы на стене, на аквариум с разноцветными тропическими рыбками и снова возвращалась к журналу. Я дочитал до середины статью о Клинте Иствуде в «Энтертейнменте», когда дверь кабинета Грина открылась и он вышел в приемную. Он был один. Если он принимал пациента, тот мог уйти только через другую дверь.
23 
