Последние отзывы

  68  

― Охранник ошибся, ― отрезал я.

― Ошибся? ― переспросил Вивэз. ― Вы так и скажете, когда будете давать официальные показания: «Охранник ошибся»?..

― Я не знаю, ― сказал я. ― Я посоветуюсь со своим адвокатом. Если со мной и был старик в плаще ― а его не было, ― возможно, у него есть судимость; если бы он и существовал ― а на данный момент его не существует, ― он к этому делу не причастен.

― Я с трудом вас понимаю, ― сказал Вивэз. ― У меня был очень длинный день. Мне нужно выпить кофе. У нас неплохой кофе, особенно если свежесваренный. Вы решительно отказываетесь?

― Выпью немного.

Вивэз тяжело поднялся и вышел, оставив меня размышлять. За то время, что его не было, придумать я ничего не смог. Впрочем, он вернулся очень быстро.

― Как раз только что сварили. ― Он протянул мне большой пенопластовый стакан. Стакан был горячий, кофе черный. ― Я отправил Чарли с его клиентами вниз, чтобы уделить вам все мое внимание.

Он прошел за свой стол, сел и отхлебнул кофе. Я поставил стакан и посмотрел на него.

― Вы начали говорить о том, что сделали какие-то ошибки. И о Джоне Пираннесе.

― Я поехал к Пираннесу.

― Куда?

― У него есть катер, называется «Красавица», стоит в Саннисайде на Лонгбоут.

Вивэз начал записывать.

― Почему вы поехали к нему?

― Вы говорили, что у вас есть дочь такого же возраста, как Адель. Может быть, вы поймете. Я очень сильно рассердился.

― У вас был какой-нибудь план?

― Нет, ― признался я. ― Я хотел сказать ему, чтобы он оставил Адель в покое. А может быть, он сообщил бы мне, что Тони Спилца убил Дуайт Хэндфорд.

― Блестяще, ― проговорил Вивэз, отхлебывая еще кофе. ― Разумеется, он согласился оставить Адель в покое и сознался, что либо убил Спилца сам, либо видел, как это сделал Дуайт Хэндфорд.

― Увы, ― вздохнул я, разглядывая свой стакан. Вивэз сказал правду. Кофе был хорош.

― Вы быстро обнаружили, что Пираннес умнее вас.

― Да.

― И что у него очень короткий фитиль.

― Да.

― Теперь моя очередь исповедаться, Льюис, ― произнес он театральным шепотом. ― Пираннес умнее и меня тоже. Он очень ловкий человек. На него работают лучшие адвокаты, и у нас ничего на него нет. Мы разыщем его, придем к нему, или, может быть, он сам придет к нам. У него будет чудесная история о том, где он был, когда убили Спилца, и история еще лучше о том, как Спилц оказался в его квартире. Мы знаем, какими делами и с кем занимается Пираннес, но у нас нет никаких улик, и вы ничего мне не сообщили.

― Он пытался убить меня. По крайней мере, планировал.

Вивэз покачал головой, как бы говоря: «А чего еще ты ждал, идиот?»

― Он велел мне надеть плавки и дал понять, что собирается утопить меня в бухте. Я не умею плавать.

― Вы рассердили его. Мы хорошо знаем, что он не любит, когда его сердят, и что те, кто доставлял ему неприятности, отправились плавать в залив или в бухту и не добрались до берега. Он прямо сказал, что собирается убить вас?

― Нет.

― Да это и не важно, ― проговорил Вивэз. ― У нас нет ничего, кроме ваших слов. Что еще вы можете сообщить?

― Пираннес сказал мне, что у него есть алиби на время убийства Спилца, что вчера вечером он не был в своей квартире и может это доказать.

― Он мог бы это доказать, даже если бы он там был, ― сказал Вивэз. ― Что еще?

― На катере вместе с ним был парень по имени Мэнни.

Вивэз записал.

― Мэнни Гузман. Дальше?

― Он ждал женщину на ланч.

― Богатая информация, Льюис. А как вам удалось уйти от Пираннеса?

― Повезло, ― сказал я.

Вивэз на минуту задумался. Мы оба отпили кофе. Я чувствовал себя немного лучше.

― Как ваша голова?

― Отпустило, ― сказал он. ― Итак, мы ищем Пираннеса весь день. Вы находите тело в чужой квартире. Отправляетесь на поиски ее хозяина. Пираннес сейчас, возможно, по-прежнему на катере, может быть, вернулся в квартиру. Она опечатана, но у него есть ключ, и он может заявить, что ничего не знает. Может быть, девчонка врет. Может быть, она видела, как ее отец, или Пираннес, или Мэнни убил Спилца, но боится признаться?

― Я не знаю, ― сказал я. ― Вряд ли.

― Я поговорю с ней, черт возьми. Утром. А сейчас я отправлюсь домой, поцелую жену, поругаюсь с детьми.

― А я?

― Отойдете в сторону, оставив при себе свои показания, ― сказал он, вставая и допивая свой кофе. Затем он посмотрел на меня долгим взглядом и добавил: ― Вы пытались защитить ребенка. Поезжайте домой. Затаитесь. По этой истории вас ни в чем не обвинят. Но если я обнаружу, что вы лжете, вам будет предъявлено обвинение по всем возможным статьям.

  68