очень нудно 
38 
— Женою Лоуика?! — возопил отец, но спохватился и понизил голос. — Стоит тебе захотеть, и ее приговорят к смерти. Она не станет ничьей женою!
— Я этого не захочу. И ты тоже.
— Уж я бы запер ее в монастырь, так, чтобы в жизни больше не посмотрела на мужчину!
— Верно, но и тогда Лоуик мог бы добиться у короля позволения на брак ввиду их с Джеанной искреннего чувства. Кроме того, у них родился ребенок. Еще он может заявить перед судом Церкви, что раньше меня был помолвлен с Джеанной, — и ему поверят. Я и сам не могу поручиться, что старый Фальк не подумывал об этом, пока не потерял всех сыновей. Лоуик завладеет Хейвудом хотя бы по праву опекуна собственной малолетней дочери.
— У тебя, должно быть, мозги высохли от солнца, если думаешь, что я хочу иметь в соседях этого мошенника! — побагровев от гнева, загремел лорд Вильям. — Вот и в этом году он ссорился с моими арендаторами, пытался увеличить плату за землю!
— Неужели? Тогда помоги мне восстановить мой брак. Лорд Вильям изумленно воззрился на сына, открыв рот.
— Ах ты, хитрая лиса! Ладно, твоя взяла. Но ей все эти безобразия не должны сойти с рук. Ты обязан усмирить ее. Хорошая ежедневная порка — и через месяц она будет как шелковая.
— Пожалуй. Вот ты и прикажи.
Отец насупился.
— Думаешь, я не знаю, зачем ты ударил ее тогда, парень? — Он помолчал, двигая подбородком. — Но, ради Иоанна Крестителя, что же ты все-таки решил?
— Попытаться понять.
Лорд Вильям покачал головой.
— Нечего тут понимать. Она и раньше вздыхала по Лоуику, а вместе с нею и половина всех девиц графства, и обе твоих сестры. Ты уехал, и она осталась одна, а плоть слаба. Сам знаешь, я всегда считал, что не к добру вы все, молодые, оставляете жен так надолго одних. Еще удивительно,как вся Европа до сих пор не кишит ублюдками! Знать бы мне раньше…
— Плоть тут ни при чем, — прервал его Галеран. — Неужели ты можешь поверить, что Джеанна забралась в постель к Лоуику в день, когда предавали земле ее дитя?
— Но ведь это она и сделала? — вопросом на вопрос ответил ему лорд Вильям.
Возразить было нечего. Галеран вздрогнул, точно его окатили ледяной водой.
— Итак, — повторил отец, — как ты намерен поступить?
Галеран и сам не знал.
— Сейчас пойду и выпущу Джеанну из-под стражи. Пора ей заняться работой. Конечно, если ты не против: ведь она сидит взаперти за то, что напала на тебя.
— Пустяки. Да и поделом мне. Я должен был сказать тебе.
— Да, так было бы лучше.
— Клянусь чревом Девы Марии, с твоей женой иногда бывает трудно иметь дело! Ты знаешь, она пришла ко мне, получив известие о твоей смерти, и была спокойна, как вода на дне колодца, но я при всем при том могу поклясться, что она умирала от тревоги за тебя!
— Уверен, так оно и было. А после смерти ребенка ты виделся с ней?
— Не сразу, — качнул головою Вильям. — Целая неделя прошла, пока дурная весть дошла до Брома. Когда я приехал в Хейвуд, здесь все было так, как будто ничего не случилось… Нет, — поправился он, — все было не так. Джеанна стала похожа на ожившую статую. Но хозяйством занималась, будто ничего не случилось, и. видно, так оно и шло со дня смерти сына. Вот что странно.
— А разговоры уже начались.
— Да, хотя тогда никто не обмолвился при мне о ее связи с Лоуиком.
Галерану неудержимо хотелось встать и уйти, но он понимал, что должен научиться вести подобные беседы.
— А когда ты узнал?
— Хороший вопрос. — Подбородок отца нервно дернулся. — Год был не из легких, сынок: то одно, то другое. То шотландцы чересчур осмелеют, то погода не балует… А тут еще Фламбар. Получив известие о твоей смерти, я послал гонцов в Рим, к папе, и в Константинополь, в надежде на лучшие новости. А не получив их, не стал тревожить Джеанну.
Он потянулся за кружкой и сделал большой глоток.
— Так вот. Какие-то слухи дошли до жены Уилла, но она, глупая, не захотела меня расстраивать. Да и поздно уже было. Оказалось, Лоуик ходатайствовал перед королем, чтобы тебя объявили погибшим. Тогда он мог жениться на твоей вдове, которая уже носила его дитя. Я примчался в Хейвуд, но не был принят, не говоря уж об объяснениях! Мне хотелось немедленно взять замок штурмом, но, поразмыслив, я решил, что ни к чему осаждать его, если можно поступить иначе. Поэтому я отравился в Лондон, чтобы опротестовать просьбу Лоуика.
— И что же?
— Один суд, другой суд, суд лорда-канцлера… Обычная волокита. Помыкавшись, я оставил все как есть, ибо видел, что в ближайшее время ничего не изменится. Тогда мне встретился один моряк, который божился, что видел тебя живым в Константинополе. Я решил докопаться до правды и послал новых гонцов.
38 
