очень нудно 
110 
— И ты, и другие девочки зависели от нее, — проговорил Марк. — Я это сразу понял, как только увидел Альбину.
— Может, ты и прав, — пожала плечами Лина, — все мы от кого-то или от чего-то зависим. Можно осознавать это сколько угодно, но от этого ничего не меняется, особенно когда тебе восемнадцать и ты готов на все, лишь бы освободиться от шелухи детства и поскорее стать самостоятельным. Альбина умела создавать иллюзию красивой и взрослой жизни, но мне все это очень скоро наскучило.
— Не стоит так усложнять, — произнес адвокат, — я знаю Альбиночку давно. Она панически боится старости и, кроме того, совершенно холодная женщина. Присутствие юных девушек рядом ее возбуждало, ей казалось, что и она молода и по-прежнему хороша собой; некий самообман, присущий женщине, когда зеркальце начинает говорить горькую правду…
— Бог с ней, с Альбиной, — произнес Марк, — тем более что я-то ее практически не знаю. Это ты затащил меня к ней, Митя, и больше я там никогда не бывал. Пойдем-ка в комнату, к окошку, кофейку попьем, и достану-ка я нарды.
Спасибо, дорогая, обед получился прекрасный.
Лина совершенно отчетливо помнила вечер в доме Альбины, куда неожиданно нагрянул адвокат, привезший с собой Марка. Дмитрия Константиновича она встречала уже как близкого знакомого, отмахиваясь от намеков Альбины, что подающий надежды юрист — отличная партия. Он ей казался милым и неуклюжим умницей, не имеющим возраста. Изредка он отвозил ее домой; обычно за столом она сидела с ним рядом и разговаривала о пустяках. Ей не стал известен разговор, в котором Альбина впрямую заявила адвокату, что Лина его не любит и что эта не умная и строптивая девушка вряд ли может составить счастье порядочного мужчины.
Не ведала танцовщица и того, что адвокат привел в этот дом Марка специально, чтобы познакомить его с ней. Она заметила их обоих, когда гости мало-помалу угомонились и вечеринка вяло продолжалась как бы по инерции. Юная гордячка сидела в затемненной части комнаты под голубоватым торшером, поставив кресло поближе к проигрывателю, чтобы лучше слышать музыку. Звучал классический джаз. Пару раз сюда прорывалась слегка подвыпившая Леночка в куцей юбке, длинноногая и босая, чтобы сменить кассету, поставить что-нибудь для танцев.
Лина обрадовалась адвокату, подумав, что он-то и избавит ее от участия в повторяемом постоянно под занавес ритуале, — при мысли, что придется с кем-то из гостей танцевать и нельзя отказаться, не обидев хозяйку дома, у Лины мгновенно портилось настроение.
Рядом с Дмитрием Константиновичем стоял мужчина лет тридцати, плечистый, слегка сутуловатый, с аккуратно вылепленной, коротко стриженной светловолосой головой; лица незнакомца Лина из своего угла не разглядела, зато отметила жадный интерес в глазах Альбины, которая приблизилась к гостю, тут же заслонив его своей высокой змеиной фигурой, обтянутой серебристо-черной тканью.
Адвокат нетерпеливо оглядывался, а его спутник невозмутимо потягивал какое-то питье. Альбина повернула свое плоское зеленоглазое лицо, поискала взглядом Лину и царственным жестом тонкой, сухой, в кольцах руки поманила ее.
Девушка осталась неподвижно сидеть в своем кресле. Хозяйка о чем-то заговорила с новым гостем, а Дмитрий Константинович бочком протиснулся к сидящей Лине между танцующих пар, которые, не дождавшись, пока Тони Харпер умолкнет, топтались не в лад в сумраке комнаты. Адвокат, сияя улыбкой, схватил ее руку и крепко пожал.
— Я хочу познакомить тебя с моим близким другом. Марк! — окликнул он.
Тот высокий мужчина, одетый дорого и неброско, подошел к Лине, наклонил голову, и она увидела обращенные к ней серые, совершенно спокойные глаза, в которых еще не растаяла брезгливая скука…
С того вечера все и началось, и вот чем закончилось. Она на кухне моет посуду, Марк с адвокатом уставились на игральную доску, а внутри ее настойчиво напоминает о себе ребенок.
— Что ты, Лина? — спросил Марк с порога кухни, рассеянно глядя на дверцу холодильника.
— Он начал как-то по-новому двигаться, — сказала Лина, поворачиваясь боком на стуле и давая Марку возможность пройти. — Может, стоит лечь?
— О ком ты говоришь?
— Ребенок… Будто он связан и все время старается выпутаться.
— Дай я послушаю.
— Что ты можешь услышать? Не трогай меня, пожалуйста.
— Я услышу… Я ему сейчас кое-что скажу.
— Ну что ты можешь сказать, Марк?
— Что мы с Димой играем в нарды, а его мама — самая красивая женщина на свете.
110 
