очень нудно 
43 
— Хэнку нравится ехать не по той стороне, — пояснила Джо-Джо, раздувая ноздри. Она успела перехватить и тот взгляд, которым обменялись молодые люди. — Хэнк, давай-ка прогуляемся в сторону Бишоп-Фертинг-роуд, а? Только этого нам и не хватает, чтобы закончить день. — Пальчики в перстнях сомкнулись на локте мужа, норовя увести его из аббатства.
— Нет, черт побери! — добродушно отбояривался Хэнк. — Я тут за последние дни на всю жизнь нагулялся. — И он склонил голову набок, лукаво поглядывая на Сент-Джеймса. — Вы подсунули нам неправильную карту, приятель! Если бы моя Горошинка не следила за дорожными знаками, мы бы до самого Эдинбурга доехали. — Он произносил «Эдя-берх». — Ладно, хорошо — что хорошо кончается, так? Мы прибыли как раз вовремя, чтобы показать вам то страшное местечко.
Спасения нет — придется следовать за ними.
— Страшное местечко? — переспросила Дебора. Опустившись на колени, она укладывала свое снаряжение в большую сумку.
— Забыли про того младенца? — терпеливо напомнил Хэнк. — Конечно, если учесть, чем вы двое тут занимались, похоже, эта история с младенцем вас ничуточки не напугала. — Он плутовски осклабился.
— А, младенец, — рассеянно отвечал Сент-Джеймс, поднимая с полу собранную Деборой сумку.
— Ну, наконец-то вспомнили, — похвалил его американец. — Сначала-то вы малость рассердились, что я нарушил ваше уединение, но теперь вы снова у меня на крючке, а?
— Да уж, — подтвердила Дебора, хотя мысли ее блуждали далеко. Как странно, как внезапно все произошло! Она любила его, любила с самого детства, но лишь в один ослепительно яркий миг поняла, что все изменилось, что все теперь у них пойдет иначе, не так, как прежде. В одно мгновение Саймон перестал быть просто милым юношей, чье присутствие всегда наполняло ее сердце радостью, и сделался возлюбленным, один взгляд которого пробуждал в ней страсть. Господи, Дебора, ты скоро свихнешься от желания, пожурила она себя.
— Дебора? — окликнул Сент-Джеймс, услышав шаловливый смешок жены.
Хэнк фамильярно ткнул его локтем в бок.
— Не обращайте внимания на молодую, — посоветовал он. — Все они поначалу стесняются. — И он возглавил экскурсию, целеустремленный, словно Стэнли в поисках Ливингстона, подавая порой команду жене: — Вот это сфотографируй, Горошина. Щелкни!
— Извини, дорогая, — пробормотал Сент-Джеймс, и они поплелись вслед за американцами по полуразрушенному залу, затем через двор и во внутренние помещения монастыря. — Я надеялся, что услал его хотя бы до полуночи. Еще пять минут, и он застал бы нас с тобой в самый разгар…
— Подумать только! — расхохоталась она. — Что, если б и в самом деле, Саймон! Как бы он заорал: «Щелкни, Горошина!» — и наша сексуальная жизнь была бы навеки загублена! — В глазах Деборы скакали чертики, волосы отливали золотом в лучах предзакатного солнца, пряди небрежно развевались вокруг ее шеи у плеч.
Сент-Джеймс тяжело, как от физической боли, вздохнул.
— Надеюсь, все обойдется, — угрюмо промолвил он.
Страшное местечко находилось в ризнице. Здесь уцелел лишь узкий коридор, давно лишившийся крыши, заросший травой и полевыми цветами. Четыре ниши глубоко врезались в стену. Хэнк трагическим жестом указал на них.
— В одной из них, — пояснил он. — Щелкни, Горошина, — и протопал поближе к месту по траве. — Кажись, здесь монахи держали всякие церковные побрякушки. Типа кладовки, понимаете? И в эту самую ночь сюда подбросили младенца и оставили его умирать. Прямо с души воротит, как об этом подумаешь, верно? — Хэнк вернулся к своим слушателям. — Как раз по размеру ребенка, — добавил он задумчиво. — Как там оно называется? Ритуальное жертвоприношение, а?
— Не думаю, чтобы цистерцианские монахи имели это в виду, — возразил Сент-Джеймс. — Человеческие жертвоприношения к тому времени давно вышли из моды.
— Ну, и кто это был, по-вашему? Чей младенец, а?
— Я даже и гадать не стану, — сказал Сент-Джеймс, прекрасно понимая, что их гид уже заготовил собственную теорию.
— Тогда позвольте мне рассказать вам, как все это произошло, — мы с Горошиной во всем разобрались в первый же день. Верно, Горошина? — Хэнк подождал одобрительного кивка супруги. — Идите сюда, голубки. Я вам тут кое-что покажу.
Хэнк повел их по выщербленному полу через южный придел храма мимо алтаря и сквозь дыру в стене вновь вывел во двор.
— Вот оно! — Он торжествующе ткнул пальцем в узенькую тропинку, уводившую на север, в леса.
43 
