очень нудно 
120 
Одновременно почувствовали, что не в силах больше шевельнуться, замерли на смятых простынях. Свет давно уже погасили, как-то ненароком, и серебристое лунное сияние прочертило поперек комнаты призрачную полосу. По всем канонам жанра именно сейчас должны были последовать роковые признания, разнеженная выдача тайн, но жизнь не имеет ничего общего с детективными штампами, и они просто-напросто валялись обессиленно, временами легонько касаясь друг друга, что снова вызывало ощущение электрического ожога.
Первые струйки сигаретного дыма заклубились в лунном сиянии. На улице припозднившийся пьяный с преогромным воодушевлением исполнял народную песню «Ой, мороз, мороз!»
– Странное дело, но мне тебя почему-то хочется убить, – сказал Роман.
Даша хмыкнула, легонько сжав притомившуюся плоть:
– Легче сказать… Я вот за всю жизнь никого еще не убила…
– Серьезно?
– Ага. Так что могу тебе сказать авторитетно: предприятие это непростое. Правда, ежели сжать как следует и давануть…
– Дашка, больно!
– То-то. Убивец выискался. А вот если я сейчас не ослаблю хватки, а вовсе даже наоборот? Сумеешь высвободиться?
– Ну нет, конечно.
– Вот видишь. И начну допрашивать с пристрастием. Скажем, что вас, гражданин, связывает с неким полковником Волховичем?
– Вино и бабы.
– Неубедительный ответ.
– Чем богаты. Почему это – неубедительный? И вообще оставь ты этих солдафонов в покое. Я понимаю, они тебя чем-то там обидели, но ничего ведь не добьешься.
– Это в порядке запугивания?
– Брось, Даша… В порядке доброго совета. Все равно твое же начальство с превеликим удовольствием на тебя и свалит все шишки. Только ты не напрягай проницательность, никто меня ни о чем не просил, да и не согласился бы я по просьбе какого-то полковничка пугать женщину, с которой мне так хорошо… Пусть сами стараются, коли охота, – но вот как раз этого мне категорически и не хочется.
– Что, защитить тянет?
– Вполне естественное мужское желание.
– Не привыкла я, чтобы меня защищали.
– Не в том дело, – сказал Роман задумчиво. – Не в твоей половой принадлежности. Тут получается так, что не женщину защищаешь, а индивида. Которого угораздило во что-то вляпаться.
– Интересно, во что?
– А я знаю? – сказал Роман. – Дураку ясно, что они прокручивают какую-то гнусь. С ними это время от времени случается, с золотопогонниками.
– А эта гнусь случайно не именуется операцией «Гроза»?
Чуда не произошло – опять-таки вопреки канонам жанра Роман нисколечко не вздрогнул, не вскинулся порывисто, преспокойно лежал, обняв ее, легонько водя ладонями по влажной коже. И голос звучал совершенно бесстрастно:
– В жизни не слышал. Мое дело – финансы и бизнес. Тут уж я, как рыбка в воде. А лезть в их операции – головы не сносишь.
Бог ты мой, как правдиво и убедительно это прозвучало… Не встреться Даша с воскресшим из мертвых Фролом – вообще не связала бы лежащего рядом мужика с двойной игрой, вторым дном и подтекстами. Даже на даче могла бы не обратить внимания на то, как он умело дирижировал неким процессом…
– А убить-то меня почему хочется? – фыркнула она.
– Потому что не могу тебя не то что укротить – привязать к себе. А хочется, честно тебе скажу…
Его жаркое дыхание приблизилось, и вновь – бешеное слияние тел…
…Вранье, будто истина открывается после методичных раздумий за столом и решение соскальзывает с кончика пера, словно результат долгих, старательных, несуетливых вычислений. Обычно озарение приходит вспышкой. Не само по себе, конечно, – после того, как мозг долго и мучительно перебирает все мыслимые варианты, не в силах поймать ускользающую истину, после того, как человек ощущает лбом холодный камень тупика, совершенно внезапно подсознание выбрасывает отгадку, словно игральный автомат – звенящую груду монет. Примеров в истории хватало – а уж в сыскном деле тем более… «Случай, все случай!» – любил восклицать один из лучших сыщиков России Иван Путилин.
Именно так с ней произошло – и тоже не впервые. Потому что пребывала в некоем измененном сознании – после бешеной любви, коньяка, ощущения противоестественной игры с партнером, который, в свою очередь, старательно ведет свою игру…
Уже ближе к утру, лежа в объятиях заснувшего Романа и ощущая вокруг зыбкий полусон-полуявь, она вдруг поняла, почему ее до сих пор не убили. Почему ее и не собираются убивать.
120 
