160 
– Ага, – сказал он бесстрастно. – Потому вы и слиняли с поезда?
– Вот видите, как мы друг друга прекрасно понимаем… – сказала Даша. – Ну конечно. Только этого мне и не хватало – бегать по министерству, размахивая сенсационными документами о грядущем перевороте… Никакого переворота не будет. Одна имитация.
– Зачем же в таком случае мы сейчас беседуем?
– А затем, что мне нужно знать, какова будет имитация. И вы мне сейчас все расскажете – кратенько, но емко.
– Можете не верить, но я с самого начала предлагал не впутывать вас в комедию… прав был, черт возьми.
– Верю, что именно это и предлагали… – сказала Даша. – Ладно, рассказывайте.
– Интересно, чем же это вы рассчитываете меня принудить к откровенности?
– Золотой прииск «Чолпан», – сказала Даша без выражения. – Аэропорт Пижмана. Фирма «Пассат», события августа прошлого года, люди по фамилиям Ерлыкин, Гофман, Мелешкин и Кременецкая, счет в известном вам венском банке…
Она с бесстрастным лицом, словно автомат, называла фамилии, даты, города, сама не имея представления, о чем там идет речь, механически излагала услышанное от Благообразного – знала, что компромат убойнейший, и этого ей было достаточно.
– Довольно? – спросила она, бесцеремонно вынув сигарету из его пачки. – Это кранты, полковник, полный и законченный звиздец – в том случае, если будете трепыхаться. И ваша жена, и любимый братец находятся в России, за кордон им не прорваться, а венская полиция преспокойно может наплевать на тайну банковских вкладов – если получит кое-какие документы… Итак? Я ничуть не собираюсь на вас давить – просто объяснила, что нет у вас выхода. Перевороты, полковник, должны, по идее, устраивать чистые мальчики с горящим взором и пустым карманом – их могут в лепешку раздавить танками, развесить по фонарям, но ни за что не остановят на полдороге компроматом…
Волхович смотрел на нее, щурясь. Дураку ясно, что стряслось бы с ней, будь его воля.
– Блестяще, – сказал он наконец. – Значит, и вас тоже, Дашенька, убирать бессмысленно?
– Абсолютно бессмысленно, – пожала она плечами. – Вы все потеряете, кроме самой жизни, – а этот-то вариант вас и не устраивает…
– Господи, кого он может устраивать? Можно один-единственный вопрос? Кто вам все это дал? Не осталось здесь, в Шантарске, живых людей… И не могло оказаться никаких конвертов в сейфе у адвоката, «на случай насильственной смерти»…
– А я кручу блюдечко, вы не знали? – устало усмехнулась Даша. – Вызываю духов, духи словоохотливы… Все равно им, о чем трепаться, Шантарск там, или Вена… У меня мало времени, полковник, – добавила она буднично, без тени издевки. – Начинайте уж.
– А гарантии?
– Нет никаких гарантий. Потому что выбора у вас нет. А в то, что вас останавливает верность компаньонам по «путчу», я, уж простите, не верю – наверняка у вас есть свой вариант, как вовремя соскочить с поезда… В общем, гарантий нет, зато шанс имеется. Воспользуетесь? Только, предупреждаю, без недомолвок.
– Кто из «авторитетов» жив?
– Вы опасно быстро соображаете, – усмехнулась Даша. – Не скажу. Эта ведь совершенно неважно, согласитесь…
Через несколько минут полковник умолк. Натянуто усмехнулся:
– Честное слово, все.
– Логично… – сказала Даша. – Простенько и совершенно логично. И зрелищно… Ладно. Прощайте, полковник, и, умоляю вас, не поддавайтесь дурацким соблазнам. Ничего уже не переиграешь.
– Можно один, чисто профессиональный вопрос? В чем была промашка, за которую вы уцепились? Не только ведь в том, что кто-то остался жив, хотя по всем раскладам должен был погибнуть?
– Это просто, – сказала Даша. – Такие предприятия устраивают личности. Когда же видишь, что Вольную Сибирь собирается провозгласить мелкая бездарь, проигравшая всё и вся, поневоле станешь думать, что имеешь дело с дурно поставленным водевилем. Всего хорошего, полковник. И чтобы нам больше никогда не встретиться…
…Все это произошло вчера, ближе к вечеру.
– Роман… – негромко произнес полковник Галахов, вовсе уж потерянный.
Даша не удержалась, фыркнула – удивительно много оттенков и смысловых слоев было вложено в одно-единственное словечко. Лощеный красавец Галахов наконец-то понял, как примитивно, но качественно его использовали, многое он понял, кроме одного – что живым отсюда ни за что не выйдет…
Даша потянула спуск. Ударом пули полковника швырнуло к стене, разворачивая к ней лицом, алые брызги шлепнули на чистенькую, светло-коричневую деревянную панель, Галахов впечатался боком в стену, стал падать – нелепо, нескладно, медленно… С ним было кончено, но Даша, согласно сценарию, выстрелила вторично. Впервые в жизни убивала человека – надо ж было, чтобы почином оказался свой, пусть и ссученный…
160 
