очень нудно 
55 
Но как бы там ни было, а глядя на тычковые удары курсанта "рука-копье", я почувствовал где-то под сердцем неприятный холодок.
Даже мастера среднего уровня при достаточно длительных тренировках так набивают кончики пальцев, что они превращаются в рога; им ничего не стоит одним ударом пробить брюхо быка или коня и вырвать внутренности. Будем надеяться, что на доводку кансю[20] до полной кондиции у курсантов не хватило времени…
Мне достался в противники настоящий дьявол: коварный, хитрый и, несомненно, талантливый ученик неведомого мне шифу,[21] или, если я не ошибся в определении разновидности кэмпо[22] – сэнсэя.[23]
Он был огненно-рыжим, ушастым и гибким, как лиана. Его удары в прыжке, будь я в форме, дорого бы ему обошлись – не подозревая, что и я кое-что смыслю в восточных единоборствах, он был непозволительно беспечен.
Хотя, находись на моем месте человек без соответствующей подготовки, даже физически очень сильный, ему бы не поздоровилось – длинные мускулистые ноги рыжеголового могли запросто проломить кирпичную стенку.
Увы, я был весьма далек от своей обычной кондиции и даже не пытался что-то там изобразить, а тем более перейти в атаку – потерявшие эластичность мышцы едва успевали спасать кости, несколько отвыкшие от жестких силовых нагрузок.
Поэтому, пропустив два мощнейших удара – по корпусу и в голову, – я стал "валять Ваньку", если так называть по-русски китайский стиль кэмпо "Пьяница".
Какое-то время мне удавалось уходить от сокрушающих ударов рыжего курсанта или ставить с виду нелепые и беспомощные, но на самом деле оригинальные и точно рассчитанные блоки. Но когда я, вопреки здравому рассудку увлекшись этим "театром", в подкате подловил его на жестокий удар в пах, он от дикой боли совершенно озверел.
Видимо сообразив, что я за птица, рыжеволосый мгновенно изменил тактику боя и еще больше повысил темп.
Всему бывает предел. Даже терпению. Моему терпению.
В какой-то миг, после особенно удачной атаки курсанта, я вдруг почувствовал, как мною постепенно овладевает безразличие. Оно вползло сначала в душу, затем опутало тело и запустило жалящие щупальца в мозг.
Машинально защищаясь, я постепенно погружался в туман, приподнимающий меня над татами. Все фазы движений – как моих, так и рыжего курсанта – замедлились настолько, что я мог разложить их на составляющие, словно художник-мультипликатор кадры фильма на отдельные рисунки.
Конечно, это было вовсе не так, бой продолжался. Точнее, уже не бой, а избиение. Меня. Притом вполне профессиональное и в вихревом темпе.
Мне было хорошо знакомо это состояние. Оно появлялось при выполнении тамэси-вари.[24] Мое тело казалось твердым, как железо, и нечувствительным к боли, и в то же самое время – легким, почти невесомым и свободным.
Короче говоря, я совершенно бессознательно погрузился в сомнамбулический транс, как самурай перед харакири…
Очнулся я от сильного дождя. Отфыркиваясь, как тюлень, я замотал головой и попытался закрыть ладонью глаза, в которые попадала вода, когда я пытался поднять свинцово-тяжелые веки.
Ливень прекратился, и раздался голос:
– Убери ведро, остолоп! Иначе он захлебнется.
Наконец я разлепил глаза и увидел серые столбы, упирающиеся в засиженный мухами потолок. Присмотревшись, я понял, что это ноги окруживших меня "кукол". Сам я лежал на полу, и меня щедро поливали водой из пожарного ведра.
– Гля, фраерок-то еще жабрит![25] Живучий…
– Тащи его на кимарку.[26] И когда этот живодер[27] приканает?!
– А то ты не знаешь. На гужевке,[28] падла. Не просыхает.
Ничего не помню. В памяти образовался провал, наполненный до краев всполохами боли. Она пульсировала по всему телу, скапливаясь в районе сердца.
Я поднял руку, пощупал ребра – и едва не задохнулся от тысячи жал, в единочасье проткнувших кожу. И тут же все вспомнил. Хотя от этого мне легче не стало.
Но, по крайней мере, я знал, что выживу, – прийдись удар рыжего дьявола чуть выше, мое сердце разорвалось бы, как кусок гнилой ткани.
– Болит?
На меня смотрели серые глаза Второго. В них светилось нечто, отдаленно похожее на сострадание и любопытство.
– Терпеть можно…
– Да-а, замочил он тебя… Мы думали, что ты уже копыта отбросил.
– Знать, еще не пробил мой час… – Кончай базлать, Второй!
55 
