очень нудно 
36 
— Не нужно, — угрюмо сказал Бестужев.
— Вот и прекрасно. — Он многозначительно, с расстановкой потряс указательным пальцем под носом Бестужева. — Начнешь вилять, я тебя самолично прикончу без малейших угрызений совести… Смотри у меня, франтик, я и так-то терпеть не могу англичан, а уж если британская титулованная скотина вроде тебя посмеет встать у меня на пути… Пошли, ребята!
На тихий свист Гравашоля из задней комнатки показался четвёртый, и вся компания двинулась к выходу — не спеша, вразвалочку, подмигивая и ухмыляясь Бестужеву. Шагавший последним Гравашоль остановился в дверях, погрозил пальцем. Звякнул колокольчик — и они исчезли. Слышно было, как на улице заработал мотор автомобиля, тут же отъехавшего. Гравашоль, похоже, и в Вене оставался верен своим привычкам пользоваться самыми быстроходными средствами передвижения, какие только может предоставить нынешний век прогресса. «Не хватает только, чтобы эта публика стала пользоваться аэропланами, — подумал Бестужев зло. — А ведь когда-нибудь и до этого, чего доброго, дойдет…»
Из комнатки показалась хозяйка, перепуганная несказанно. Завидев Бестужева, всплеснула руками:
— Вы живы, майн герр! Эти злодеи вам ничего не сделали?
— Да нет, — сказал Бестужев. — Вы, насколько я понимаю, тоже невредимы?
— Ужасные субъекты… Это были преступники? Вас ограбили?
— Нет, — сказал Бестужев. — Это анархисты. У меня с ними… старые счёты. Долго объяснять.
— И вы не нашли другого места выяснять отношения с подобными типами, кроме моего пансионата?!
— Я и не предполагал, фрау Бирке, столкнуться с ними здесь, — сказал Бестужев.
— Анархисты? Пресвятая Дева! Да это похуже любого грабителя!
— Совершенно с вами согласен, гнедиге фрау, — сказал Бестужев серьёзно.
— Но они ушли совсем, надеюсь?
— Да, полагаю…
— И вы, значит, не понесли никакого ущерба?
— Одни только моральные терзания, — усмехнулся Бестужев. — Но такими пустяками можно и пренебречь…
На лице пожилой фрау появилось странное выражение. Она подошла вплотную и едва ли не шепотом спросила:
— В таком случае, майн герр, быть может, вы не станете сообщать в полицию? Ведь никакого ущерба вы не понесли, по вашим же словам… Поймите меня правильно, я в жизни не совершала ничего противозаконного, я добропорядочная гражданка, с уважением отношусь к законам и предписаниям… Но это страшные люди, вы же сами видели… Они угрожали, если я сообщу властям об их визите, поджечь пансионат… У меня больше ничего нет на этом свете, и накоплений нет, я ни за что не смогу восстановить здание, мне придётся остаток дней провести в ночлежке и в очередях за благотворительной похлебкой… Майн герр, прошу вас не уведомлять полицию…
Она выглядела донельзя жалко — и Бестужев не мог не сочувствовать безвинной старушке, нежданно-негаданно угодившей прямёхонько в средоточие опаснейших игр…
— Я вас понимаю, фрау Бирке, — сказал Бестужев сочувственно. — Вам и в самом деле не стоит впутываться в подобные интриги… Можете быть спокойны, полиции я не скажу ни слова…
Он откланялся и вышел, сопровождаемый благодарным бормотаньем хозяйки, призывавшей на его голову всю небесную благодать. Улица была по-прежнему пуста, даже полицейского не видно, Густав скрючился на облучке — ну да, все эти события прошли мимо него, как и прочих обитателей Вены…
— Поехали, Густав! — воскликнул Бестужев, запрыгивая в фиакр. — Отель «Сашер!»
Уезжать из Вены он, конечно же, не собирался, — но и опасность игнорировать не следовало. Нужно нынче же вечером встретиться с человеком, официально представляющим здесь кое-какие учреждения Российской империи (из числа тех, кто никогда не стремился к огласке), а уж тот незамедлительно свяжется с австрийскими коллегами по профессии. Вряд ли австрийская тайная полиция придёт в восторг, узнав, что по столице разгуливает не кто иной, как Луи Гравашоль — и действовать будет без промедления…
Но зачем ему аппарат Штепанека?
Бестужев, кажется, догадался!
У хвалёного технического прогресса есть и оборотная сторона. Практически каждое его достижение могут приспособить для своих нужд всевозможные уголовные и антиобщественные элементы, причём порой так быстро, что оторопь берёт. Такая вот грустная изнанка прогресса. Изобретатель телефона вряд ли предполагал, что его детищем воспользуются шантажисты и просто любители говорить гадость, конструктор автомобиля наверняка и подумать не мог, что появится Гравашоль и станет совершать налеты на банки, скрываясь от погони на автомобиле.
36 
