19 
— Вижу. Вот буковка, и вот, и вот… — опер старательно показал пальцем. — Стопроцентно грузинский.
— А что написано?
Опер виновато улыбнулся:
— А черт его знает. Я грузинского не знаю, я его только по виду опознать могу.
— Я знаю, — сказал Кеша, ухмыляясь. — Эш чимазе могытхан ни траки, гетваран боженица…
— В таких-то пределах я тоже знаю, — хмуро сказал полковник. — В маму, в бога душу…
Настроение у него было, впрочем, вовсе не хмурое. Он осторожно сложил листки вчетверо, упрятал их в боковой карман и тщательно застегнул его на пуговицу. Вряд ли бумажки хранили некие супертайны, но они и сами по себе были достаточно интересны. Хоть крохи информации да должны в них сыскаться. Что до картвельской мовы — то для знающих людей это секрет полишинеля. Широкой общественности об этом как-то смущаются сообщать из ложно понятой деликатности, но посвященным прекрасно известно, что Тбилиси давненько уж запускает в Россию агентуру, оттуда тянутся ниточки и к сволочам, вроде Накира с напарником…
Что касаемо данного конкретного случая — подозрения теперь не беспочвенны. Умирающий звал какого-то грузина, теперь в тайнике и бумажки с грузинскими иероглифами нашлись. Хоть скудная, но конкретная информация, хоть что-то может Кареев доложить наверх, кроме меланхоличного сообщения об отсутствии живых «языков». Правда, наверху ждут совсем не того, но все же можно будет…
Он обернулся на тихий свист. Антон просунул голову внутрь и доложил без особых эмоций:
— Доронин. Три объекта на подходе, прямо сюда чапают…
Ситуация переменилась мгновенно и резко, теперь прохлаждаться не приходилось. Полковник отдал распоряжение.
…Мирными пастухами в поисках заблудившейся овечки тут и не пахло, как вскоре самолично убедились полковник и остальные: по пересеченке без особых предосторожностей — хотя и с оглядкой, конечно, — передвигались трое экземпляров в качественном камуфляже натовского производства, таких же ботинках и, что гораздо более важно, хорошо вооруженные отечественными автоматами. Конечно, экипировку эти субъекты предпочитают импортную, а вот оружие пользуют российское, так с патронами проще.
Судя по тому, как они шли, как держались, волки были битые — правда, один из них, тот, что шагал вторым, по неким неуловимым признакам показался полковнику гораздо более зеленым, нежели те двое. А это было уже интересно: слабое звено, ага, перспективный кандидат в «языки». Не факт, что его удастся взять, но попытаться брать следует именно его, а двух остальных без тени колебаний следует зачислить в бесперспективные, а значит, и поступать соответственно. Отсюда видно в бинокль, что среди них нет ни Накира, ни Абу-Нидаля, а значит — осетрина второй свежести…
Действительно, троица очень уж целеустремленно, «полетом ворона» двигалась прямо к тайнику. Они могли, конечно, оказаться передовым дозором более многочисленной группы — но таковую непременно засекли бы другие. Вероятность нестопроцентная, но все за то, что этими тремя личный состав противника как раз и исчерпывается. Очередные пчелки, собравшиеся навестить свою базу. Интересно, зачем? Вполне возможно, ради сущих пустяков, но иногда такими тайниками и как почтовыми ящиками пользуются, вот это было бы славно, окажись у кого-то из них донесение, сообщение, послание…
И точно, как выяснилось путем личных наблюдений, двое были определенно матерые, а вот третий — несомненный щенок, на фоне двух крепких бородачей смотревшийся блекло. Нет, конечно, не впервые в жизни вышел он на подобную туристическую прогулку, и оружие держит умело, но все равно, стажа разбойного у него по сравнению с двумя матерыми — кот наплакал. Вот и славненько. Хорошо, когда есть слабое звено…
Диспозицию полковник обрисовал кратенько, больше жестами, чем словами, команда у него была не из первогодков, сами все умели и понимали досконально.
Местом встречи определили обширную поляну, примыкавшую к негустому лесочку. Троица не могла эту поляну не пересечь, а вот «комитет по встрече» как раз мог скрытно перемещаться в упомянутой «зеленке» и занять позиции именно там, чтобы встретить качественно и не размениваться на долгое, прочувствованное общение. Война, которую они вели, изначально лишена всякого благородства, упоминание о рыцарских законах и каких-то там конвенциях вызывало у понимающих людей с обеих сторон лишь циничный смешок.
Далее полковник распоряжался исключительно жестами, а потом и в этом отпала надобность: каждый уже знал свой маневр, шестерка рассыпалась по «зеленке», заняла удобные позиции.
19 
