Глава 8

Ночные встречи

Никаких хитрых маневров вертолет не выполнял, местность была несложная. А опасаться обстрела с земли вроде бы не приходилось, Абу-Нидаль до сих пор старательно соблюдал первейшее волчье правило: поблизости от логова кровушку не цедить, вообще не светиться.

«А мы-то еще удивлялись, — подумал полковник Рахманин, — отчего тут давненько стоит благолепие и мирная тишина, километров на двадцать в округе ни одна вражина не проявилась, вообще не показывалась, не говоря уж о вооруженном хамстве. Дело-то, оказывается, в том, что у Абу-Нидаля здесь лежка старая, проверенная, надежная…»

Вертолет гасил скорость. Полковник приник к иллюминатору. Село большое, вольготно раскинувшееся, отнюдь не бедное, даже с высоты можно рассмотреть, что дома добротные, как на подбор, там и сям разноцветные крыши машин проглядывают, взрослые особенного внимания на приближающийся винтокрыл не обращают, а вот детишки и подростки, отсюда видно, немаленькой стайкой сбегаются к околице…

А метрах в ста от околицы, в чистом поле — располага ОМОНа. Полдюжины палаток в два аккуратных рядочка, длинная, старательно обустроенная кухня — дощатый стол и лавки под брезентовым навесом на добротно вкопанных столбах — и одинокий балок, резиденция командира. БТР предусмотрительно, из здоровой бдительности, развернут носом и пулеметной башенкой к деревне. В лучах заходящего солнца кое-где поблескивают стальные проволочки «путанки», широким кольцом окружившей лагерь.

Часовой, конечно, остался на своем месте, у брони, торчал бдительно с автоматом на плече, а весь наличный состав уже беспорядочной толпой чесал к тому месту, где должен был приземлиться вертолет: десятка три здоровенных лбов в тельняшках и милицейском камуфляже. Видно было, как они машут руками, подпрыгивают и, судя по мимике, издают приветственные вопли. Их хорошо проинструктировали, ребята все до одного битые и хваткие, видавшие виды, так что играют убедительно, никаких промашек быть не должно.

Вертолет коснулся земли, лопасти еще медленно вращались, а бортмеханик в буром промасленном комбинезоне уже проворно отдраил боковую дверь. Проведя ладонью по двухдневной щетине, полковник состроил соответствующую рожу и с ухмылочкой распорядился:

— Можете извращаться, орлы и соколы.

Сгрудившийся у вертолета контингент разразился дружными приветственными воплями, руками махал, свистел, кто-то даже от избытка эмоций подпрыгивал, как мячик, и орал:

— Оле-оле-оле!

Первым в дверном проеме возник Уланов — небритый, как все поголовно, в милицейских камуфляжных портках, тельняшке с засученными по локоть рукавами и форменной пятнистой кепочке бундесвера. На поясе у него по обе стороны от пряжки красовались сразу два ножа: один, с коричневой рукоятью, штык-нож от АКМ, второй, недавний трофей — черный и узкий австрийский десантный «глок». Очень удобная штука, между прочим, лезвие с пилой на обушке выкрашено в черный цвет, чтобы ночью лишний раз не отсвечивало, а главное, в ножны этот кинжальчик можно совать любой стороной, хоть так, хоть наоборот. Тельняшка Уланова была украшена доброй полудюжиной больших круглых значков с самыми разнообразными картинками — и череп с костями, и голенькая девица в интересной позе, и Винни-Пух с Пятачком. Одним словом, Менестрель являл собою классическую фигуру, каких еще немало попадается на приличном удалении от начальства: вояка опытный, но раздолбай и баламут, любящий жизнь во всех ее проявлениях, особенно спиртосодержащих.

Глядевший наружу из-за его спины полковник, ухмыляясь про себя, отметил, что возле самой «путанки» уже сконцентрировалось не менее двух десятков аульных подростков и малых детушек — ну вот и отлично, пусть пялятся, нам скрывать нечего, наоборот, извольте любоваться…

Картинно извлекши из-за спины ту самую гитарку, Уланов ударил по струнам, имитируя балалаечные ритмы и, блаженно улыбаясь здоровой алкогольной ухмылкой, заорал:

• Мой миленок все допил,
• Дочиста и допьяна —
• Потому и наступил
• В мире кризис топливный!

Среди встречающих пронесся шепоток, наступило озадаченное молчание. Потом кто-то рявкнул на всю равнину:

— Вы что, водку забыли, обормоты?!

— Не извольте беспокоиться! — во всю глотку отозвался Уланов. — За интеллигенцию нас держите?!

Он проворно соскочил наземь, повернулся вполоборота к дверному проему, сделал в его направлении торжественный широкий жест рукой и вновь вдарил по струнам:

  54