очень нудно 
59 
Ольга последовала за ним – не без некоторой тревоги, но что еще оставалось делать, как не рискнуть в очередной раз?
В небольших сенях, где пахло кислой капустой и вениками, горел на стене крошечный фонарик. Ольгин провожатый уверенно распахнул дверь слева, за которой обнаружилась скудно освещенная лестница, ведущая вниз.
– После вас, – вежливо сказала Ольга.
– Как угодно-с, – пожал плечами незнакомец и без промедления, с видимым нетерпением стал спускаться первым.
Ничего жуткого внизу не обнаружилось. На зловещее логово разбойников помещение никак не походило: довольно большой подвал со сводчатым потолком, слабо освещенный полудюжиной свечей в извозчичьих фонариках, прикрепленных там и сям. Посреди протянулись два длинных пустых стола, окруженных разнокалиберными табуретами и стульями грубой работы, а вдоль стен размещались отгороженные дощатыми стенками клетушки. Большая их часть тонула во мраке, и никого там не было, только в одной вокруг неказистого стола сидели несколько человек и о чем-то толковали воодушевленно-пьяными голосами. На вновь прибывших они, кажется, и внимания не обратили.
Совершенно непонятно откуда вдруг возник здоровенный мужичина в полосатых шароварах, смазных сапогах и черной плисовой жилетке поверх розовой рубахи в белый горошек. Волосы его, смоченные репейным маслом, были тщательно уложены на прямой пробор, борода опрятно расчесана, а поперек жилетки тянулась толстая часовая цепочка с целой пригоршней разнообразнейших брелоков и печаток. Вполне мужицкий вид, вот только глазки чересчур прыткие и пронзительные для простой деревенщины.
– Здорово, Грек, – сказал он не без настороженности. – Я ж тебе говорил, что нынче у нас все за деньги, а в долг не иначе как завтра, так что завтра и приходи…
– Не испытываю потребности, – гордо ответил названный Греком, извлек полученный от Ольги рубль и торжественно поводил им перед лицом трактирщика. – Сам видишь, нынче мы королю кумовья…
– Дай-ка, – трактирщик отобрал у него монету, попробовал на зуб, подкинул на ладони, вернул. – Надо ж, разжился… Вроде б и не слышно было поблизости, чтоб орал кто-то: «Караул, грабят!»…
– Обижаешь, Фома, – с принужденным смешком сказал Грек. – Мы деревянной иглой не шьем, сам знаешь, мы безобидные… Приютить бы нас, Фомушка, накормить, напоить и обогреть… а кроме того, башмаки бы по ноге подобрать молодому человеку из самого что ни на есть приличного семейства…
– Ох, не похож… – сказал, как отрубил, трактирщик, окинув Ольгу колючим взглядом.
– Что ж ты, Фомушка, не зная человека, обижаешь… – затараторил Грек. – Молодой человек, надобно тебе знать, будучи в гостях у предмета своей пылкой страсти – чье имя тебе знать вовсе даже и необязательно, – был застигнут врасплох не то что злобным мужем, а еще и двумя альгвасилами с пистолетами. Вот и пришлось по ночному Петербургу скрываться в том, что под руку подвернулось… Смекаешь?
«Он, кончено, первостатейный прохвост, пробы ставить негде, – подумала Ольга. – Но мысль подкинул замечательную. Чем не объяснение для окружающих?»
Фома глянул на Ольгу:
– А деньги тоже забыл, сбегая от… предмета, или все ж успел прихватить?
Вновь запустив руку в кошелек, Ольга, на сей раз уже не медля, вытащила сразу три монетки (поскольку ни одного рубля более не нашарила). На ладони у нее оказались золотой десятирублевик и два серебряных полтинника, почти не потертые.
– Сойдет, – веско промолвил Фома. – Садитесь вон туда, а я чего-нибудь соображу. В нашем деле чихать на… предметы и прочие несообразности, лишь бы деньги были государственной печати, а не гуслицкого чекана…
Он снял с гвоздя один из фонариков и поставил его на стол в ближайшем закутке. Ольга и ее спутник уселись на корявые табуреты. В тусклом свете фонарика все же удалось хорошенько разглядеть незнакомца: чернявый, с кудряшками на лбу и тонкими усиками (за каковой облик, надо полагать, и получил прозвище), лицо молодое, но испитое, да и весь он какой-то… изрядно потасканный. Ольга достаточно ориентировалась в жизни, чтобы сделать вывод: пьянчужка и бездельник, конечно, с сомнительными источниками существования… но на грабителя все же не похож, слишком суетлив и несерьезен. Не чувствуется в нем смелости напасть и отобрать… зато ясно, что горит желанием выманить столько денег, сколько удастся. Ну и черт с ним, бескорыстные подвижники тут, надо полагать, вообще не водятся, можно и пожертвовать содержимым чужого кошелька, лишь бы раздобыть башмаки и выяснить наконец, где она, собственно, находится…
59 
