24

Дон занял свое место, словно принимал обычных посетителей, а не был заложником. Мы сели напротив.

— Дон, я хочу представить вам Кости, настоящего, а не самозванца из холодильника. Вы должны помнить его по Огайо, где он сильно изменил дизайн шоссе.

— Все эти годы, Кэт, — грустно проговорил Дон, — все это время ты работала на другую сторону. Браво, ты меня одурачила.

Я открыла рот для негодующего ответа, но Кости меня опередил:

— Ты, пидор неблагодарный! Если я еще не выковыриваю тебя из зубов, то лишь из-за нее. Она вообразила, что ты — порядочный человек, с чем я не могу согласиться, и ни за что не желает обманывать твое доверие. Ты не можешь сказать того же о себе.

Я закатила глаза. Угрожать смертью — странный способ для начала разговора.

— Я вовсе не играла с вами, Дон, — сказала я. — Уезжая из Огайо, я верила, что оставила Кости навсегда. Он выследил меня и нашел две недели назад, но я никогда ничем себя не выдавала.

Дон покачал головой, коря себя:

— Я должен был почувствовать ловушку. Как ты добилась, чтобы твоя мать вам подыграла?

— Она не подыгрывала, — мрачно возразила я. — Кости предупредил, что хочет встретиться с ней по секрету от меня. Мы знали, как она поступит.

Кости фыркнул:

— Пока я добирался до ее дома, она успела вычернить себе оба глаза и перевернуть всю мебель. Но вернемся к вам, Дон. Большую часть жизни я занимаюсь одним ремеслом. Разыскиваю людей, и делаю это хорошо. Вообразите мое изумление, когда потребовалась уйма времени, чтобы ее выследить, и совершенно ничего не удалось узнать о ее отце. Я еще мог себе представить одну неудачу, но две? Оба скрыты так умело, словно их прячет одно лицо.

Недоброе предчувствие ознобом прошлось по хребту. Кости сжал мне руку:

— Когда она скрылась за дымовой завесой, мне показались странными две вещи. Во-первых, как вы сумели так быстро ее найти. Ко дню ареста вы знали о ней все. Слишком ловко. Такие исследования требуют времени. Вам пришлось потратить некоторое время на сбор данных, но как вы догадались это делать? Ответ один — вы уже знали, что она такое.

— Что? — Я с криком вскочила с места. — Дон, что вы скрываете?

— Сядь, милая. — Кости перехватил меня, когда я рванулась к столу, чтобы придушить Дона.

Тот мгновенно стал одного цвета с пергаментом.

— Во-вторых, — продолжал Кости, — меня поставил в тупик факт, что на то время, когда была изнасилована ее мать, не сохранилось сведений о недавно умерших, соответствовавших описанию ее отца. Ни одного покойника, даже самого неприметного. Эту загадку разрешил Джэн. Ты его знаешь как Лайама Фланнери, Дон. И ты посылал ее за ним, но ведь он был не обычной целью?

— Так, — ответила я за Дона, чей рот превратился в едва заметную щель. — Переходи к главному, Кости.

— Я отчасти надеялся, что здесь вступит Дон и закончит рассказ за меня, но он молчит. Возможно, всей душой надеется, что я говорю наугад. А?

Дон не ответил. Кости с сожалением хмыкнул:

— Вскрой конверт, который я тебе дал, Котенок.

Дрожащими пальцами я вытащила конверт, оторвала заклейку и развернула единственный вложенный листок. Это была газетная статья с фотографией. Но крупная подпись к ней расплылась у меня перед глазами, стоило мне взглянуть на лицо.

Улыбавшийся на снимке мужчина был рыжеволосым, с высокими скулами, прямым носом и мужественным подбородком. Я, хоть и не видела, могла побиться об заклад, что глаза у него серые. Даже на поблекшем снимке сходство было невероятным. Наконец я узнала в лицо того, кого ненавидела. И оно оказалось отражением моего лица. Неудивительно, что матери было так трудно со мной.

Я так увлеклась, пожирая глазами лицо своего отца, что лишь через минуту перевела взгляд на того, кто обнимал отца за плечи. «Семья отмечает награждение офицеров ФБР», — гласил заголовок.

  59