15 
– Я прочитала все, что вы прислали, – сказала Фиона, кладя конец фантастическим размышлениям и вновь поворачиваясь лицом к Беррокалу. – Мне кажется, ваш убийца не подвергался сексуальному насилию.
Беррокал нахмурился.
– Почему вы так считаете? Судя по тому, что мне известно, у каждого серийного убийцы в прошлом было что-то подобное. К тому же он надругался над обоими трупами.
– Правильно. Но он надругался над трупами. И с помощью посторонних предметов. Естественно, я не могу совсем отвергать сексуальный мотив, – почти рассеянно произнесла Фиона. – Но не думаю, что он в первую очередь получал сексуальное удовлетворение, – уже тверже проговорила она. – Такие преступления лишь кажутся совершенными на сексуальной почве, но я уверена, их цель – осквернение. Вандализм.
Беррокал заволновался. Похоже, он задумался о том, стоило ли привозить в Толедо Фиону Камерон.
– Если все так, как вы говорите, то почему он не тронул их лиц? – спросил он и с вызовом вздернул подбородок.
Фиона развела руками.
– Понятия не имею. Могу лишь предположить, что убийце было на руку быстрое опознание трупов. Так как они не местные жители, то вам бы пришлось долго опознавать их, если бы он изуродовал лица.
Беррокал кивнул, отчасти удовлетворенный ответом. Он решил помедлить с суждениями об этой женщине, которой, по-видимому, не составляло труда опровергать общепринятую точку зрения.
– Наверно, сейчас не имеет смысла расспрашивать вас о ваших теориях, – проговорил он, лучезарно улыбнувшись во второй раз. – Сначала осмотрим те места, где были совершены преступления, а потом поедем в местное отделение полиции. Там установлен контрольный пункт на время расследования.
– Насколько я поняла, вы работаете не в Толедо.
Беррокал покачал головой.
– Нет, я работаю в Мадриде. В таких городах, как Толедо, редко совершаются убийства, да и те, как правило, бытовые. В результате у них нет сотрудников с опытом расследования более сложных убийств, поэтому они делают запрос в Мадрид, и кто-нибудь из нас едет на помощь.
– Это непросто, – заметила Фиона. – Приходится быть очень осторожным, чтобы не задеть чувства местных стражей порядка.
Беррокал пожал плечами, не переставая барабанить кончиками пальцев по краю окна.
– Непросто. А с другой стороны, так проще для толедских полицейских. Когда я наступаю кому-нибудь на любимую мозоль, местные разводят руками: «Это не мы, это столичный ублюдок разворотил тут все и всем мешает». Конечно же, встречаются чувствительные следователи, которым мое присутствие обидно, и их приходится очаровывать. – В глазах у него мелькнула улыбка. – Об этом вам тоже надо знать. Подобно мне и моей команде, вы, как говорит моя жена, «важный гость».
Фиона криво усмехнулась.
– В этом есть и слабая сторона. Не исключено, что мое незнание города и местных обычаев приведет к тому, что я переоценю или недооценю тот или иной факт.
Беррокал опять пожал плечами.
– Но есть и другая сторона. Местные могут воспринимать как само собой разумеющееся то, что вам покажется необычным.
– Толедо ведь туристский город, правильно?
– Правильно. Здесь еще живет архиепископ, поэтому церковные чиновники занимают большинство зданий вокруг кафедрального собора. Между церковниками и туристическим бизнесом в Старом городе есть незначительная прослойка людей, занимающихся всем остальным. С каждым годом их становится все меньше, люди покидают Старый город, исчезают традиционные промыслы.
Фиона задумалась об этом, но спросила, стараясь не выдать свою заинтересованность:
– И те, кого туристический бизнес изгоняет из центра, таят на него зло?
Беррокал усмехнулся.
– Полагаю, большинство счастливо поменять свое мрачное жилье где-нибудь на шестом этаже на просторную квартиру в доме с большими окнами и лифтом. Да еще с патио или балконом, где можно посидеть и подышать свежим воздухом. Не говоря уж о горячей воде.
– Все равно… – Фиона старалась тщательно подбирать слова. – Я выросла в маленьком городишке на Севере Англии. Почти в деревне. Но это красивая деревня в самом центре дербиширских гор. Отличное место для тех, кто любит пешие прогулки. Там есть доступные для всех пещеры. С годами появилось много туристов. Стоило выставить на продажу дом, как его покупали чужаки и превращали в гостиницу. На главной улице уже все магазины торгуют сувенирами или переделаны в кафе-кондитерские. Владельцы пабов отдают предпочтение заезжей публике. Летом невозможно пройтись по главной улице или поставить машину возле собственного дома. К тому времени, как я оттуда уехала, половина населения менялась каждую неделю, потому что это были приезжие, которые чего только не везли в своих машинах. На месте они покупали только хлеб и молоко, и деревня умерла. Она превратилась в ночлежку для туристов. Тамошние жители, оказавшиеся не у дел, совсем не выглядели счастливыми. Если подумать, то и здесь можно найти людей, которых не радуют перемены.
15 
