81 
Йер вытащил ногу из стоптанного сандалета и потрогал воду. А может, ну его? Вдруг у человека судьба такая – утопнуть? Кто он, Фимий, такой, чтобы ей мешать? Прости, Светлый, за грешные мысли! Со второй попытки вода показалась Взывающему терпимой. Он снял другой сандалет и начал неторопливо раздеваться, втайне надеясь, что проблема разрешится сама собой.
Увы, утопающий продолжал упрямо барахтаться. Не иначе как назло спасателю.
Фимий зашел по пояс и, покряхтев, пару раз окунулся, привыкая к водичке. Двуединый не шибко жаловал его вниманием, отмеряя ровно столько силы, чтобы хватало на повседневные нужды прихожан. Ходить по воде, как Приближенные, или хотя бы раздвигать пламя он не умел и учиться не желал, справедливо полагая, что это сопряжено с большими усилиями, чем накалывание ветчины на вилку и донесение до рта кружки со сквашем. Неудивительно, что за время служения божеству у Фимия выросло только пузо – которое, впрочем, помогало ему держаться на воде не хуже ирны.
Йер, по-бабьи неуклюже загребая руками и ногами, поплыл к утопающему. Тот уже совсем выдохся и покорно повис на спасателе тяжелым, но вполне плавучим грузом.
На мелководье Фимий стряхнул свою ношу и, отдуваясь, поднялся на ноги, полагая свой долг исполненным.
– Ой, спасибо, господин, спасибо! – кашляя, приговаривал спасенный, молодой белобрысый парень, на четвереньках выползая на песочек вслед за йером. – Без вас утоп бы я ни за медную бусину! Как же мне вас отблагодарить-то, а? Деньги предлагать как-то неловко, что они в сравнении с жизнью…
– Иггр заповедал нам не гнушаться любыми дарами, идущими от чистого сердца, – нравоучительно заметил Фимий. – Возможно, твое щедрое пожертвование поможет мне спасти кого-то еще, тем самым обратившись из земного блага в духовное.
– О, ну тогда конечно! С превеликой радостью! Тут где-то одежка моя лежала… или вон там? Вы не видали? А?
Самодовольная улыбка сползла с лица йера, как с морды кота, с огромным трудом отковырявшего крышку сметанной кринки и обнаружившего внутри только горсть мышиных какашек.
На берегу не было ничего. Ни браслета, ни одежды – как спасенного, так и спасателя. Исчезли даже сандалеты, чья земная благость была весьма сомнительной.
То, что Фимий не произнес ни слова, вряд ли пошло ему в заслугу – просто настолько грязного ругательства человечество еще не придумало, а прочие были слишком невинными для обуревающих йера чувств.
Но какая скотина посмела ограбить Взывающего?!
Фимий описал круг по бережку, в надежде, что плеть и мантия, которые невозможно ни носить, ни продать, валяются где-нибудь поблизости, но увы. Видимо, вор сгреб все в охапку и, не разбираясь, кинулся наутек. Йер подозрительно оглянулся на белобрысого, но тот так правдоподобно причитал и хлюпал носом, по пятам следуя за собратом по несчастью, что обвинять его в краже было нелепо.
– Что будем делать, господин? – подобострастно спросил парень. – В город пойдем, обережи жаловаться?
Фимию меньше всего хотелось объясняться с гнусно хихикающими мужланами у ворот, да еще вместе с этим… придурком, который даже утонуть толком не смог! Если уж кому жаловаться, то храмовым братьям. Пусть они ему и новое облачение подберут, раз не сумели достойно воспитать своих прихожан.
Йер снова спустился к воде и воззвал к Светлому, в ту же секунду окутавшись плотным паром, из которого торчали только голова, ступни ног и руки до локтей. Фимий удовлетворенно оглядел себя со всех сторон и вернулся на дорогу. Пар послушно следовал за ним.
– Господин Взывающий, а как же я? – робко заикнулся белобрысый. – Может, вы и за меня Двуединого попросите? Мне бы хоть клочок, срам прикрыть!
– Сам проси, Иггрово чадо, – елейным голосом отозвался йер, еле сдерживаясь, чтобы не воззвать к божеству совсем по другому поводу. – Двуединый равно слышит всех своих детей.
– Да, но вам-то он еще и отвечает! – жалобно возразил парень, не отставая.
Фимий представил лица обережников, когда те увидят йера в туманной мантии (это еще ладно, мало ли что ему Иггр нашептал!), за которым семенит голый мужик в облипающих подштанниках, ладонями прикрывая то, что сквозь них просвечивает, и содрогнулся.
– Слушай, парень, – уже с откровенной досадой сказал он. – Я тебя спас?
Тот истово закивал.
– Ну так возрадуйся и вали отсюда, покуда Иггр не покарал тебя за жадность.
– Меня?!
– А то! Пока тонул, все готов был отдать, а теперь уже божьи чудеса клянчишь. И вообще, мне, смиренному слуге Двуединого, негоже хвалиться добрым деяниям. Так что нечего тебе тащиться за мной, прославляя оное.
81 
