очень нудно 
54 
Вот только Мазуру эта мгновенная смена царственной особы на несуществующем здешнем троне не принесла никаких реальных выгод, если не считать потаенной гордости за дальнюю, как ни крути, родственницу. Как-то так все время выходило, что ему, несмотря на все маневры, не удавалось оказаться рядом с Ольгой или хотя бы один-единственный раз пригласить на танец. Его постоянно оттирали – разумеется, с соблюдением всех мыслимых светских приличий: то капитан завладевал ее вниманием, то помощник уводил танцевать, то сеньор подполковник вспоминал об общих знакомых из столичного высшего общества, втягивая Ольгу в пустейший, на взгляд Мазура, разговор – сплошное перечисление фамилий, поместий, вопиющих мезальянсов, удачных браков и балов в президентском дворце. Даже сухой, как вобла, негоциант оживился и увлекся настолько, что получил от столь же костистой супруги быстрый выговор украдкой.
Осознав тщету своих усилий и сообразив, что еще немного – и его потуги выйдут на свет божий, откроются публике и предстанут смешной суетой влюбленного недоросля, Мазур нашел в себе силы отказаться от безнадежного предприятия. Протанцевал с женой инженера (особой молодой и, в общем, приятной), светски побеседовал с Сеньорой Костистой (томно обмиравшей оттого, что она с бокалом шампанского в руке общается с самым настоящим дипломатом), рассказал Кошачьему Фреду старательно переведенный в уме на английский анекдот о марсианине в автобусе – после чего с чувством исполненного долга занял позицию у стола, где еще оставалось изрядно шампанского (и, по заверению капитана, запасы можно было в любой момент пополнить). Рядом столь же решительно бросили якорь Фред (прикипевший к одной из двух бутылок виски, выглядевших среди шампанского парочкой вагабундос[20], невесть как затесавшихся в приличное общество) и Сеньор Мюнхгаузен, который ничуть не рвался танцевать и ухаживать за дамами, зато был не дурак выпить, а оросив спиртным душу, начинал плести свои бесконечные байки.
Вот и сейчас, бодро опустошив пару немаленьких фужеров, он пустился повествовать Мазуру с Фредом, как однажды собственными глазами видел на реке Уакалере безмятежно плывущую двадцатиметровую анаконду. Мазур дипломатично помалкивал, Фред откровенно похохатывал, а потом в отместку рассказал про первых голландских колонистов на будущем Манхэттене, которые, чтобы избавиться от лишних ртов, лютыми зимами по особенной, только им ведомой методике месяца на три замораживали своих бабушек, дедушек и прочих бесполезных едоков, а весной возвращали к жизни.
– Абсурд! – выкатил глаза Мюнхгаузен.
– А почему? – невозмутимо вопросил Фред. – Ты, парень, укороти свою анаконду, тогда я, глядишь, насчет голландских бабушек немного подысправлю... Квит на квит, а?
Обиженный Мюнхгаузен надулся, полностью переключив внимание на шампанское. Фред подтолкнул локтем Мазура и тихонько посоветовал со своей обычной простотой:
– Полковник, ты чего киснешь? Ты ее поведи гулять по палубе, а я этому петуху, если надо, ряшку почищу... Луна там, звезды, и прочие кайманы, вы ж с ней одного поля ягода, не то что я, кошачий антиквар...
Мазур взглянул на Ольгу, танцевавшую в объятиях пыжившегося от законной гордости помощника: тьфу ты, даже этот коробейник из Коннектикута заметил...
– Девочкам нужна романтика, как в Голливуде, – продолжал простяга Фред. – Типа того: я, мол, стою на мостике крейсера, гляжу на звезды, а на сердце так одиноко без чистой любви... Что я, не знаю, как моряки умеют? У меня кореш моряк, всех баб штабелями укладывал – так он на авианосце какой-то мелкий хрен пониже боцмана, а ты целый полковник... Не, точно, давай, я его отсеку, а ты веди девочку гулять, от нее ж умом можно рехнуться...
Мазура подмывало воспользоваться советом и принять посильную помощь неожиданного союзника. Не успел – помощник проворно сменил кассету, грянуло что-то томное, в ритме танго, и Мазура ухватила за руку решительно настроенная Мэгги:
– Пойдемте, полковник? Вы словно и не моряк, честное слово, – на женщин смотрите, как на фонарные столбы, вас и заподозрить могут в чем-нибудь другом, хотя я и не знала ни одного морячка, который был бы голубым...
– А вдруг? – сказал Мазур, положив руки ей на талию. – В конце концов, у вас в Штатах голубые нынче – уважаемое меньшинство, скоро, смотришь, и в большинство превратится...
– Надеюсь, обойдется, – отрезала Мэгги, прижимаясь к нему. – Если наш милашка Билли вваливает девочке за щеку прямо в Белом доме – Америка еще на традиционный секс не наплевала... Я вас шокирую, полковник?
54 
