ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Жажда золота

Неплохое приключение, сами персонажи и тема. Кровожадность отрицательного героя была страшноватая. Не понравились... >>>>>

Женщина на заказ

Мрачноватая книга..наверное, из-за таких ужасных смертей и ужасных людишек. Сюжет, вроде, и приключенческий,... >>>>>

Жестокий и нежный

Конечно, из области фантастики такие знакомства. Герои неплохие, но невозможно упрямые. Хоть, и читается легко,... >>>>>

Обрученная во сне

очень нудно >>>>>

Королевство грез

Очень скучно >>>>>




  71  

— А родственники у вас там остались?

— Да. Петр жив. Но он давно уже настоящий янки, женат на американке, у него большой дом, дети, внуки. Конюшня, питомник, машины и всякая прочая требуха…

— Почему вы вернулись, Сабина?

— А Бог его знает. Мне все равно, где жить. Я самодостаточна… Там мало говорили по-русски, только в доме немного по-польски, книг русских не было вообще. Я усердно трудилась, путешествовала и воспитывала Женю; она же так быстро врастала в тамошнюю жизнь, что у меня возникло сомнение — тот ли это ребенок, которого я родила? Все дело в том, Егор, что прошлое меня все-таки не отпускало, и я вознамерилась продлить его в своей дочери. Это, конечно, глупость. Очередной мой бзик и чистой воды эгоизм. Через восемь лет мы оттуда сорвались, и толстая, неуклюжая Женечка так и не прижилась на советской почве… Года три сверстники насмехались над ее произношением, над ее внешностью и над ее инфантильностью. А я терзала девочку любовью к родине…

Теперь-то я понимаю, что сломала Женю и давно уже для нее чужая.

Сабина вздохнула и бросила куртку мне на руки.

— Ну что же, — сказала она. — Умерла так умерла. Проводите меня в опочивальню, Егор. Что-то я впала в меланхолию. Спать, видно, пора.

Я отдал ей пакет с вещами, сунул халат и бутылку в опустевшую сумку, отнес стулья на место и довел Сабину до дверей палаты. Мы простились, и я побрел вниз.

Входная дверь оказалась закрыта. Мне пришлось растолкать сонного инвалида и долго втолковывать ему, что я задержался у постели тяжелого больного. Только после того, как я сунул ему в крючковатую лапу какую-то мелочь, он, кряхтя, заковылял к двери.

— Сидел был уже до утра, — сказал старик. — Все одно доктора спят…

Я вышел в ночь. Она была беззвучна и беззвездна, но шлепать пешком до самого дома мне совсем не улыбалось, и я побрел по переулку, чтобы выбраться к площади, где еще можно было поймать такси.

Жутко хотелось поговорить хоть с кем-нибудь, но мне не повезло — водитель, который довез меня до дому, оказался молчуном; БГ, сидевший на вахте, был с головой поглощен бесчинствами котов, завывавших в кустах у подъезда; Анна Петровна поднялась вздремнуть.

Да и Люська, похоже, меня бросила.

Ничего не оставалось, как подняться домой и лечь спать.

Открывая тамбур, я услышал глухое ворчание из-за двери собственной квартиры и несказанно обрадовался. Вот она, живая душа, которая поможет мне избавиться от внезапно вцепившегося в меня чувства одиночества и беспомощности.

Сразу после того, как за Сабиной закрылась дверь палаты.

Когда я включил свет в прихожей, скотч сидел в углу, глядя на меня так, что мне сразу стало не по себе. Он меня видел насквозь, со всеми потрохами.

Я сбросил куртку и наклонился снять ботинки. Степан, важно раскачиваясь, подошел ко мне, обнюхал мои колени и издал странный горловой звук, похожий на всхлип.

— Что? — спросил я. — Сообразил? Вместо ответа он боднул мою щиколотку, а я схватил его за ухо и смущенно проговорил:

— Имей совесть, парень. Ты что, не видишь — человек прямо с поминок.

Глава 3

У дверей здания прокуратуры я оказался как раз вовремя — прямо передо мной, привычно справившись с коварным пневматическим устройством, предназначенным валить с ног посетителей, через них проследовал мой руководитель практики — старший следователь, юрист первого класса Алексей Валерьянович Гаврюшенко.

Я еще издали заметил, как неохотно он выбирается из своих серых «Жигулей» на стоянке перед зданием, направляясь на службу.

Предъявив в вестибюле свой временный пропуск, я, однако, не стал догонять шефа. Спина Алексея Валерьяновича, мелькнувшая на площадке этажом выше, красноречиво свидетельствовала о том, что ее обладатель сегодня с утра не расположен к общению с кем бы то ни было.

Медленно, как трактор на первой передаче, я вполз на третий, считая истертые мраморные ступени, где еще сохранились латунные кольца. Когда-то в них вставлялись стержни, удерживавшие ковровую дорожку, но ни того ни другого теперь не было, а в коридорах следственного управления, занимавшего весь третий этаж, линолеум был протерт до дыр и кисло воняло столетним табачным перегаром.

Прежде чем заглянуть к своей переменчивой однокурснице и справиться, как идут дела в нашей с ней епархии, я добрел до самого конца коридора и постоял у сводчатого окна с низким исцарапанным подоконником. Окно выходило во двор.

  71