Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
170 
Повернув череп к северу и не прекращая бормотать, они по очереди сделали из него по несколько глотков. Корень, вновь уложенный на угли, потемнел, исходя зловонным желтоватым дымом. Колдуны склонились над костром, вдыхая его. Своеобразное их пение теперь напоминало звон цикад.
Порыв ветра, налетевший с востока, закрыл тучами небо над ними. Один из колдунов, вытащив из-под шкуры пригоршню молочно-белых цветов дурмана, швырнул их в огонь. Лепестки мгновенно сморщились и потемнели. Оборотни опять нагнулись над костром, втягивая ноздрями тонкие синеватые струйки. Воздух наполнился нежным цветочным ароматом. Людей-волков сотрясала мелкая дрожь, их бесчисленные украшения звонко дребезжали.
Один из поющих вскинул руку, рассыпая черную пыль на все четыре стороны — на север, юг, восток и, наконец, на запад. Череп опустел, колдуны проглотили все его содержимое. Первый устремил взгляд к небу. Из-под кожаной маски вырывалось пропитанное мускусом дыхание. Пальцы непрестанно тряслись. В напевном бормотании, громком и яростном, теперь слышалась отчаянная злоба.
И вдруг на плато воцарилась тишина. Ветер унес прочь последние струйки дыма. С ужасающей быстротой, словно растаяв на месте, оборотни исчезли в тени. Тропа жрецов, петляя меж камней, вела их в долину Квивиры.
55
Роско Свайр рассеянно вертел в руках потрепанный недоуздок. Забытая тетрадь со стихами валялась рядом. Душу его словно сковало льдом. Неподалеку испуганно шелестели листьями тополя, устоявшие во время наводнения. Вода бежала у самых корней, а с нижних веток свисали длинные, странного вида лианы.
Ковбой без труда узнал их. На деревьях болтались серые лошадиные кишки. Все, что осталось от его питомцев. Скорбное напоминание о маленьком табуне, забравшем столько любви и заботы.
Края долины погрузились в сумрак, однако над головой еще сияла яркая полоса неба. Каньон словно завис между днем и ночью. Таинственный, бередящий душу отрезок времени.
Свайр скользнул взглядом по тетради. Поэма о жеребце по имени Ураган так и осталась неоконченной. Мустанг, когда-то целых три дня не дававшийся в руки, неистовый и своенравный, словно живой стоял перед глазами у ковбоя. А вот Разумница, приветливая, дружелюбная, выносливая. Роско по очереди вспоминал всех лошадей, потерянных в проклятой экспедиции, их привычки и свойства характера, забавные случаи, связанные с каждой из них. Наверное, не имело смысла растравлять рану… но он никак не мог остановиться.
А потом мысли его обратились к Норе. Сколько раз эта женщина заставляла Свайра скрежетать зубами от досады. И все же он не мог не восхищаться ее смелостью, рассудительностью и способностью принимать решения. Ей выпала на долю страшная участь. Наверное, она сразу поняла, что ей не спастись, и с содроганием наблюдала, как на нее несется водяная лавина.
Отблески заката заиграли по всей долине разноцветными бликами. Красивое место, ничего не скажешь. Но ведь он еще с первого дня ощутил во всем здешнем великолепии некий зловещий оттенок.
Наверху, за каменной грядой, притаился древний город. Подумать только, вся троица как ни в чем не бывало отправилась туда осматривать свою драгоценную киву. Им нужна слава, и они ее получат. А о мисс Келли напомнит лишь мемориальная доска на одной из стен института. Свайр злобно сплюнул, поднял тетрадь со стихами и раскрыл наугад.
Прочитать он так ничего и не успел. Оторвавшись от сборника собственных произведений, ковбой настороженно огляделся по сторонам. В долине по-прежнему стояла тишина, нарушаемая лишь журчанием воды да вечерними трелями птиц.
Однако интуиция подсказывала — за ним наблюдают.
Свайр перевернул несколько страниц, делая вид, будто старается разобрать неровные строчки.
Ощущение пристального внимания не исчезало.
Годы, проведенные в диких краях, богатых опасностями, и громадный опыт работы с лошадьми приучили ковбоя доверять шестому чувству. Оно его еще ни разу не подводило.
Выпустив из пальцев недоуздок, он медленно положил руку на рукоять револьвера. Рокот воды разносился эхом по всему каньону, многократно повторяясь и усиливаясь. Свайр задумчиво погладил усы. Край бирюзового неба закрыла новая грозовая туча.
Ковбой осторожно сунул тетрадь в карман и так же осторожно взвел курок.
Он ждал. Ничего не происходило.
Роско поднялся во весь рост и, делая вид, будто потягивается, вновь огляделся. Нигде не малейшего движения. Неужели интуиция впервые в жизни его подвела? Возможно, у него разыгралось воображение. Сказать, что день выдался тяжелым, означало не сказать ничего.
170 
