очень нудно 
108 
– А здесь и понимать нечего. От этого места до областного центра примерно восемьдесят километров. Мы накинули приличный крюк. Что, собственно, и нужно было сделать, – чтобы нас не вычислили и не подмели… к примеру, те молодцы, которые прилетали на "вертушке". Теперь мы пойдем четко по прямой.
И никаких отклонений от курса. По моим подсчетам, нам нужно продержаться максимум неделю. И для этого необходимо мобилизовать все наши внутренние ресурсы.
– Но как ты подсчитал?.. – Зосима растерянно развел руками.
– Элементарно. Карта пути, дружище, здесь. – Я постучал пальцем по голове. – Мне и считать ничего не нужно. Когда-то меня этому учили. Хорошо учили, смею утверждать.
– Тогда зачем мы столько плутали? – растерянно спросила Каролина.
– Ну, не так уж много мы плутали. Но это уже другой вопрос. Я на него может быть отвечу… как-нибудь потом.
– Я давно заметила, что ты большой путаник, – сердито сказала девушка. – Правда в твоем понятии – сплошные недомолвки и притворство.
– Кто бы говорил… – Я был сама невинность. – С какой стати ты считаешь меня притворщиком?
– А кто изображал из себя интеллигентного болвана, которого можно соплей перешибить!?
– Фи… – Я наморщил нос. – Мадмуазель, зачем так грубо. Этот спектакль заставили меня сыграть вы.
– Я? – Она сделала большие глаза. – Не поняла…
– Что здесь непонятного? Разве с неба на голову простому обывателю (ладно, дачнику – пусть так) каждый день падают дельтапланы с девушками?
– Это была случайность, несчастный случай!
– Если на то пошло, то в моей прошлой жизни подобные "несчастные случаи", которые ты именуешь случайностями, всегда считались закономерными и вызывали подозрение и опаску.
– В твоей прошлой жизни?..
– Именно! – Я завелся и плохо соображал, что говорю и что делаю; похоже, голодание и усталость сыграли со мной злую шутку. – И опыт этой самой прошлой жизни подсказывает мне немедленно вывести тебя на чистую воду. Тебе придется предъявить нам содержимое твоего рюкзака. Хватит нам тайн! А если нет…
Или мы играем в открытую, или скатертью дорожка. Можешь составить компанию Пал Палычу. По-моему, вы друг друга стоите. Станешь этому "вождю могикан" его скво, а по-нашему – подругой жизни, телкой, чувихой, шваброй или как там еще.
Я говорил очень обидные слова, и другая на месте Каролины просто разрыдалась бы. Но она на некоторое время лишь оцепенела, не сводя с меня лихорадочно блестевших больших глаз. Я тоже смотрел на нее в упор, угрюмо и зло, раздираемый противоречивыми чувствами.
Мне хотелось немедленно ее поколотить, и в то же самое время обнять и приласкать, – чтобы ее пушистая головка лежала у меня на груди. Я спрашивал себя: а что ты будешь делать, если она не согласиться выложить все начистоту? Неужто и впрямь бросишь ее в лесу?
Ответа на эти вопросы я не находил. Меня просто сжигали изнутри злобные импульсы – производные той катавасии, которую затеял неизвестно кто и по какой причине, а отдуваться приходится мне. И это при том, что я так мечтал о покое, о жизни на природе, не затронутой человеческой злобой и стяжательством, о месте на земле, где не льется человеческая кровь…
К черту все! Или она наконец прояснит ситуацию, или… Или я просто не знаю, что с ней сделаю!
– Ты это серьезно? – спросила Каролина очень тихо.
– Да! – жестко и непреклонно отрезал я, не обращая внимания на испуганного Зосиму.
Он беззвучно жестикулировал, пытаясь что-то сказать, но у него, видимо, не находилось слов.
– Хорошо, – покорно сказала девушка и начала возиться с застежками рюкзака. – Пусть будет, как будет.
Мне ничего иного не остается, как надеяться на твою порядочность.
– Надейся… – Я упрямо боднул головой, хотя чувствовал себя абсолютно отвратительно.
Глаза бы мои не видели и уши не слышали того, что сейчас происходит. Господи, какой же ты идиот, Иво Арсеньев!
– Смотри… – Она вытряхнула содержимое рюкзака мне под ноги. – Смотри!
Я опустил глаза – и едва не ахнул. На земле валялись пачки долларов и какие-то бумаги вперемешку с тонким и ажурным дамским бельем. Много, очень много долларов. Все это добро (за исключением белья) было хорошо упаковано в прозрачные полиэтиленовые пакеты. Я глазел в полном безмолвии на сокровище у моих ног не менее минуты.
– Так ты еще и воровка, милая. – Я наконец нашелся, что сказать.
– В другое время и при иных обстоятельствах, МИЛЫЙ, – это слово она произнесла протяжно и с нажимом, – за такое оскорбление ты получил бы от меня по морде. Пардон – по физиономии. Но сейчас я всецело в твоей власти, так что пользуйся моей беззащитностью сколько хочешь. Я буду покорна, как рабыня.
108 
