очень нудно 
44 
В здании было пусто, неуютно и чисто» и никаких следов разрушения, о чем я тут же сказал своему спутнику. Компьютеры выглядели невредимыми и готовыми к работе.
— Смотрите, — сказал детектив.
Он взял из угла стул, размахнулся и запустил им в самый большой и красивый компьютер. Я невольно напрягся в ожидании мерзкого стеклянного хруста и дребезга.
Стул пролетел сквозь компьютер, словно он был сделан из тумана, и с грохотом ударился о стену. Компьютер осел и рассыпался тучей невесомого коричневого пепла, и сейчас же, словно по команде, в зале взвихрилась пыль — рушились остальные компьютеры, рассыпались прахом. Через несколько секунд остались одни голые стены.
— Поедем на завод авиадвигателей? — предложил детектив. — Там еще интереснее…
— Черт с ним, с заводом, — сказал я. — Везите меня в гостиницу «Нептун». Там сейчас встреча киноактеров со зрителями.
На его лице изобразилось, что он прекрасно все понимает, — уж если полковник МСБ идет на это мероприятие, то уж наверняка не глазеть на актеров, подобно простым зевакам, а преследует таинственные цели тайной войны. Я не стал ему, разумеется, объяснять, что цели у меня чисто личные. Увидеть Сильвию. Потому что я живой человек, умею рвать решительно, но не могу отучиться тосковать. Потому что я скучаю по ней. Чертовски.
Все началось в Канаде, когда мы вели боевиков, вы дававших себя за киногруппу из Кейптауна, в каковом качестве они успели познакомиться со множеством порядочных людей, не подозревавших, с кем имеют дело. Когда события волею судьбы оказались пришпорены, и мы повязали всю банду в кемпинге, в улове нашем оказались и несколько этих самых порядочных людей, которых пришлось на всякий случай деликатно проверить. Сильвия Экнотер в том числе. Я прочитал ей серьезную нотацию о вреде безалаберной доверчивости и шапочных знакомств. Как ни странно, она оказалась не только красивой, но и умной и на меня не рассердилась. И все началось. У меня были две недели внеочередного отпуска, я поглупел настолько, что стал похож на нормального человека, стало закручиваться что-то совсем серьезное, и я спасовал. Струсил. Заколебался. Задумался. (Нужное подчеркнуть.) Решил, что засекреченный контрразведчик, который в любой момент может угодить на Доску павших героев (есть такая в штаб-квартире, золотом по черному мрамору, среди своих именуется с цинизмом людей, имеющих на это право, «досточкой»), просто-напросто не годится в мужья молодой талантливой киноактрисе — не жизнь ее ждет, а сущий ад, если честно. Тут как нельзя более кстати форсировали операцию «Чарли», всю группу сорвали с отпусков, и я второпях, на приступочке прилетевшего за мной военного вертолета, написал Сильвии короткое письмо, где попытался объяснить все неудобства, ожидающие жену офицера МСБ, и просил, если она хочет, считать себя свободной. Два месяца назад сие произошло. И с тех пор, как мне передавали, она звонила раз десять, а я хожу смотреть ее фильмы. И старался забыть, что она здесь, что за главную роль в экранизации догардовской «Звездной дороги» ей вручили какого-то золотого зверя из числа той экзотической живности, какую раздают на кинофестивалях.
— Я вас приветствую, мой исчезающий друг, — раздался женский голос, и я поднял голову. И сказал:
— Здравствуй, Сильвия.
С ней был какой-то смутно знакомый, невыносимо киногеничный тип с фестивальным значком на лацкане.
— Познакомьтесь, это мой друг, — сказала ему Сильвия. Моей фамилии она не назвала — прекрасно знала, что у меня их больше, чем положено иметь нормальному человеку.
— Адам Гарт, журналист, — сказал я.
— Очень приятно, Руперт Берк.
Ну да, конечно. Из звезд.
Она очень выразительно посмотрела на этого своего Берка, и Берк сговорчиво пробормотал, что ему пора, у него, собственно, деловое свидание, и он, с нашего позволения, нас покинет. И покинул.
— Нечего так на меня смотреть, — сказала Сильвия. — Ничего у меня с ним нет. Ни с кем ничего нет. Тебя жду, как дура. А ты, Голем, свинья изрядная — писать женщине, которая тебя любит и которую ты любишь, такие идиотские письма. А еще полковник. И таких дураков еще именуют великолепными гепардами. Гепард — такой добрый и милый зверь…
Она стоит передо мной, тоненькая, красивая, черные волосы рассыпались по плечам, на шее ожерелье из марсианских камешков, подарок астронавтов с «Синдбада». И я понимаю, что я в самом деле дурак и свинья, что никуда не деться мне — вернее, притворяюсь, что понял это только сейчас, а не два месяца назад…
44 
