Последние отзывы

  86  

Он не стал входить в единственную здешнюю комнатушку, сел в углу, в крохотных сенях, стараясь не производить шума. Еще выставят под открытое небо, ночью там будет неуютно…

Зато супружница с бывшим другом нисколько не стеснялись. Эмиль, оказалось, во время кухонного грабежа успел запихать в карман плоскую бутылку «Реми Мартин», и сейчас они там старались расположить на столе свои нехитрые припасы так, чтобы получился красивый достархан. До Вадима долетало каждое слово, каждый смешок – расположились-то в трех шагах от него. Он замер в своем углу, временами курил, пряча сигарету в ладони – никогда еще не оказывался в столь глупом и унизительном положении, но на рожон не попрешь.

Вскоре, после нескольких изрядных глотков, приглушенных смешков и откровенной возни, скрипнули нары. Бесшумно встав, Вадим заглянул в комнатушку, залитую белым лунным сиянием. Тела переплелись на подстеленных бушлатах, в уши, в мозг прямо-таки ввинчивались удовлетворенные стоны, оханье, все сопутствующие звуки, он узнавал каждое движение Ники, каждый поцелуй, каждый стон и перемену позы. Все это было знакомо настолько, что появилось дурацкое ощущение, будто он вдруг раздвоился и теперь их двое, один лежит на распростертой Нике, впившись в ее губы, глубоко проникая резкими толчками, другой таращится, не узнавая двойника…

Он отпрянул, когда Ника простонала особенно громко, тягуче, расслабленно замерла. Достал наган, прижавшись к стене, положил указательный палец на спусковой крючок. «Оргазм, говоришь, сучка несчастная?» – ярко вспыхнуло во взбудораженном мозгу.

Все было в ажуре, он старательно установил барабан так, чтобы против ударника оказался нестреляный патрон. Только нажать на спуск…

Послышался жаркий, задыхающийся шепот Ники:

– Еще…

Вадим нечеловеческим усилием воли снял палец со спуска. И спрятал наган. Как ни кипел от ярости, следовало взять себя в руки. Охотники и в самом деле м о г у т появиться как нельзя более некстати. Еще не вечер, капитан, еще не вечер…

Подстелил под голову армейский бушлат, улегся на левый бок – так, чтобы при необходимости вырвать наган из кармана одним движением. Мало ли что придет Эмилю в голову…

Там, в комнатушке, продолжался развеселый блуд – судя по звукам, снова отпробовали коньячок из горла2, потом заскрипели нары, понеслись охи-вздохи, уже почти в полный голос, ничуть не стесняясь, несли обычную в таких случаях чушь – и насчет желаемой смены позиций, и насчет обуревавших их чувств.

Спать хотелось адски, но он боялся. Ткнут сонного под ребро – и конец… Временами впадал в забытье, перед глазами начинали мелькать странные сцены, тут же напрочь забывавшиеся при резком пробуждении, он вел с кем-то бесформенным длиннющие, безумные разговоры – то ли это был комендант, то ли живехонькая тетка Эльза. Словно плыл по быстрине – то погружался с головой, то выныривал, весь покрывшись липким потом, с колотящимся сердцем, обнаруживал вокруг темноту и тишину, вновь осознавал себя в реальности, в таежной ночи.

И незаметно уснул, мягко соскользнул в глубокий сон, словно в охотно расступившееся бездонное болото.

Глава вторая

Робинзонам тесновато на островке…

Пробуждение оказалось насильственным и скверным настолько, что дальше и некуда.

Назад в реальность он вернулся толчком – в результате хорошего пинка по ребрам. Успел за невероятно короткий миг пережить потрясающую гамму ощущений: ужас оттого, что все же уснул, оказавшись в полной власти спутников, недоумение, злость. А потом на смену всему этому многообразию пришел дикий, панический страх – совсем близко от его физиономии чернел автоматный ствол с толстым дульным набалдашником. Человек с автоматом был одет во все армейское, с ног до головы, и вовсе не собирался позволять долго себя разглядывать. Снова от всей души пнул Вадима в бок и заорал:

– Встать, сука! Пошел!

Дуло придвинулось к лицу совсем уж близко. Взмыв быстрее лани, Вадим влетел в крохотную комнатку, получив ускорение в виде доброго пинка. Там, на нарах, прижались к бревенчатой стене разбуженные любовнички – Ника пыталась прикрыть бушлатом максимум обнаженных прелестей, Эмиль такими церемониями пренебрег, зло сверкал глазами, но не решался, конечно, переть с голыми руками против автомата.

Вадим пролетел комнату из угла в угол наискосок, налетел на неподъемную скамью, даже не пошатнувшуюся. Страх не улегся, наоборот, в голове вертелась одна-единственная мысль, четкая и страшная: д о с т а л и! Догнали…

  86