Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
91 
– Совсем хорошо и понятно, – прокомментировал Эмиль для Ники. – По-здешнему это именуется «автострада».
– Тут же ни одна машина не пройдет, на пузо сядет…
– Зато трактор пройдет. Как раз для «Беларуся». Близится цивилизация, вон пустые бутылки валяются, это уж самый что ни на есть классический признак…
Местность вновь стала повышаться, колея вела вверх. Они так и шагали по широкому земляному валу посреди колеи – было довольно удобно. Понемногу колея становилась все более неглубокой, а там и вовсе пропала. Эмиль чертыхнулся:
– Забрели… Какая-то старая дорога…
– И что делать?
– Вперед идти, малыш, – бодро ответил Эмиль. – Хоть дорожка и подвела, ясно теперь, что деревня близко. Будем искать… Откровенно говоря, это не иголка в стоге сена, деревня, как ни крути, штука заметная….
Вообще-то, деревня оказалась не такой уж и заметной – зато искать ее не пришлось, прямо на нее и вышли, перевалив гребень очередной сопки. Впереди тянулся отлогий склон, поросший густыми кучками сосен, он спускался прямо к деревушке.
Больше всего она напоминала очертаниями горизонтальную половинку свастики – десятка три домов, соприкасавшихся огородами, и еще несколько помещались наособицу. Огороды были огромные, выделяясь на фоне окружающей зелени темными прямоугольниками взрыхленной земли. Вокруг – лес, и сосны, и еще какие-то неизвестные Вадиму деревья с сероватыми стволами, не березы и не хвойные – вот и все, что он мог о них сказать. Там и сям – горушки с полосами голого камня по бокам, словно злой сказочный великан ободрал с них шкуру. Из деревни выходила светло-желтая укатанная дорога, почти сразу же разделялась на три, выгнувшиеся в разные стороны, скрывавшиеся где-то меж сопками, за горизонтом.
Они сидели на самом гребне и смотрели вниз. В деревне стояла совершеннейшая тишина, только порой для порядка побрехивала какая-нибудь особо бдительная собака. Из труб не шел дым, на единственной кривой улочке не было ни души.
– Может, тут и нет никого? – зачем-то шепотом спросила Ника.
– Глупости, – сказал Эмиль. – Вон, картошку только что выкопали, ботва кучами валяется. Собаки гавкают. Во-он курица прошла. Просто все при деле, тут не город, фланеров не бывает…
– А вон тот дом совсем на жилой не похож.
– Молодец, Зоркий Глаз, – вгляделся Эмиль. – Сельсовет или какая контора… А может, почта, в чем я лично сильно сомневаюсь, – при нынешних порядках из таких вот деревушек и почты убрали, и больнички, и все, что было…
– Интересно, а телефон там может оказаться?
– Вряд ли, малыш. Вообще-то, раньше и телефоны в таких аулах водились, но теперь сомневаюсь… Да и денег у нас нет ни копейки, забыла?
– Подожди! – Ника торопливо вытащила из нагрудного кармана мятую зеленую бумажку. – У меня же сто баксов остались. Те, которые… Когда переодевалась, вспомнила и переложила.
– Хозяйственная ты у меня… Увы! Боюсь, если попробуешь расплатиться этой денежкой, получишь за доллар, как в известном присловье, в морду. Не видели тут баксов…
– Как же можно так жить? Ни телефона, ни баксов…
– Вот так и живут, милая. Мир, знаешь ли, Шантарском и столицей не исчерпывается.
– Я бы здесь повесилась, – искренне призналась Ника. – Тут ночь переночевать – и то ужас берет…
– Обходятся как-то, не вешаются, разве что по пьянке… – Он повернулся к Вадиму. – Эй, парашник! Видишь во-он там, левее загона, белье на веревке?
– Ну.
– Хрен гну. Если мне зрение не изменяет, там среди простынь и прочего барахла сушатся вполне приличные портки. И рубашки есть.
– Вижу…
– А если видишь, отправляйся туда. Огородами-огородами – и к Котовскому…
– Зачем?
– Тупеешь на глазах. Потому что пора менять полосатку на что-нибудь более элегантное. И в самом деле, примет какая-нибудь дубовая голова за зэков – не отмоешься потом. Это в старые времена для беглых каторжан выставляли на приступочку молоко с хлебушком, а нынче и хлебушек едят недосыта, и нравы стали далеки от прежней идиллии. – Эмиль мечтательно прищурился. – Самый лучший вариант – забраться в какой-нибудь домишко, там отыщется и одежда, и пара скудных рубликов. Вот только поди угадай, где точно не осталось ни старого, ни малого. А то поднимут хай, мы вдобавок местности совершенно не знаем, влетим, как кур в ощип… Что стоишь? Пошел!
– А он, часом, не сбежит? – серьезно спросила Ника.
– Куда ему бежать, – пожал плечами Эмиль, – коли уж я и сам не знаю, как эта деревушка называется и где расположена. Кишка тонка в одиночку и без копейки Робинзона изображать… Ну, шагай!
91 
