25 
— Та-ак, — достал блокнот Гоша, — пора, значит, резко увеличивать наше участие в проектах графа Цеппелина. Создание ряда предприятий воздухоплавательного профиля, действительно трансатлантический проект запустить…
— Да ну ее, эту Атлантику, — махнул рукой я, — в ближайшие три года графу ее не перелететь, хоть он наизнанку вывернись, это только на далекую перспективу. Но вот дирижабельная авиалиния Берлин — Багдад, это вещь! Кайзер давно мечтает такую железную дорогу построить, но там Турция, науськиваемая Англией, кочевряжится… А могучие цеппелины, гордо пролетающие на недостижимой высоте, чихать хотели на мнение расположенной внизу Турции по этому вопросу.
— Неплохо, — одобрил Гоша, — но это придется тебе, ты уже достаточно засветился как приятель графа. Денег дадим, да, дорогая?
— Родному дяде и не дать? Обязательно дадим, сейчас прикину, что мы можем быстро…. Так, в декабре найдем миллиона три с половиной и потом в конце января еще два.
— Выходит, сразу после учений я — в неметчину. Кстати, наши с графом предприятия — это же будут АО, и тамошние акционеры — готовый костяк пророссийской партии. Это я к тому, чтобы с дивидендами не жадничать, на святое дело и из своих доплатить немножко можно…
— Хорошо мы сегодня посидели, — заявила Маша, — закругляемся или еще какие-то глобальные планы остались недостроенными?
— Только начали, — удивился я, — и закругляться? А с Францией как быть, союзница, мать её!
— Я тогда быстренько посещу вон те кустики, — встала Маша, — и чтоб без меня Францию не трогали, а то знаю я вас!
Мы послушались. Гоша употребил еще сто грамм и принялся за очередную порцию шашлыка, я приступил к пиву.
— Так как там прекрасная Франция? — спросила вернувшаяся Маша.
— Свинячит, — пояснил я. — Условия кредитов грабительские, японцам деньги дает, во внешней политике палки в колеса ставит… Договор у нас с ними о чем? О дружбе! Разве друзья себя так ведут?
— Я читал, что в вашей реальности французы ограничивали заход в свои порты кораблей нашего флота, уголь не продавали, — добавил Гоша.
— Они тут то же самое будут делать! Вот и скажите мне, нафиг России такой союзник? Воевать они за нас, что ли, будут? — потянулся за новой бутылкой я.
— Но все-таки, как ты предлагаешь быть с договором? — не унимался Гоша.
— Очень просто. Как только на российском троне окажется император Гоша Первый, он первым делом возопит: «Да что же вы, гады, творите, разве союзники так поступают? А ваши проценты, это же грабеж! В общем, если вы подтвердите свои добрые отношения к нам, предоставив беспроцентный кредит лет на двадцать в размере двух уже даденных, шуганете в отставку правительство и официально извинитесь за то-то и то-то, то так и быть, мы с вами еще подружим маленько. А нет — подите в задницу со своим союзом!»
— А они потребуют досрочного возврата кредитов, — возразил Гоша.
— На каком основании? — удивилась Маша, — что, в наших обязательствах есть какие-то политические условия? Впрочем, можно учинить и досрочный возврат, если уж им так захочется. Пусть достойные доверия люди на следующий день под большим секретом заявят, что своими ушами слышали, как император сразу после оглашения того заявления простыми матерными словами объяснил для приближенных — лично от него лягушатники дождутся только того самого в соответствующее место, а вовсе не возврата долгов. И на следующий день исчезает из досягаемости — летит на дирижабле северный полюс открывать, например, он у нас такой, император, я имею в виду, а не полюс. Долговые обязательства падают, мы их скупаем, потом Гоша слазит с дирижабля, рычит на болтунов, парочку даже в отставку отправляет… При некоторой удаче мы тут еще и подзаработаем. Точно, прямо сразу по возвращению в Москву я под это дело АО создам, оно потом российские долги и будет обслуживать.
— Можно даже не создавать новое, — предложил Гоша, — а использовать то, что мы для сделали для операций с Австрией, «Самшит», кажется?
— Отличное название для внешнеторговой конторы, — восхитился я, — мне даже завидно, что не я придумал. Кто автор?
Молодежь непонимающе смотрела на меня. Так они что, случайно?
— Some shit, — по возможности с лондонским произношением пояснил я. Маша захохотала, Гоша тоже улыбнулся.
— Значит, резюмируем, — сказал он, вставая. — Насчет кому «сам шит», подумаем мы с Машей. Ты начинаешь новые дела с графом. И, кстати, «Пересвет» пусть ты кайзеру подаришь, думаю, Цеппелин поможет с аудиенцией. И в процессе ты намекнешь Вильгельму, что вообще-то я хочу дружить, но Ники против, маман будет в ярости, увы мне… Пусть начинает думать.
25 
