95 
Тот сжал ее в дрожащей влажной ладони и услышал голос дочери:
– Папа! Папочка! Это я!
– Ксения, дорогая! Где ты? Что с тобой? – закричал в трубку генерал.
– Они меня держат взаперти! Ты слышишь, папа, они меня держат взаперти! И сказали, что убьют, сказали, разрежут на части! Но ты им не верь, папочка, они этого не сделают.
– Ксюша!..
Мужчина сидел, откинувшись на спинку, и снисходительно улыбался, слушая разговор генерала с дочерью. Через две минуты в трубке раздались гудки, и генерал Судаков с ненавистью посмотрел на шантажиста.
– Вот видите, генерал, все нормально. Дочь ваша в хороших руках.
– Что я должен делать? – генерал сдался, понимая, что противостоять, этому человеку, а вернее тем, с кем он связан, у него нет сил.
– Четыре, а лучше пять дней, генерал, вы должны бездействовать. И тогда мы вам гарантируем – ваша дочь будет на свободе и с ней ничего не случится.
Абсолютно ничего!
– Я вам не верю, – выдавил из себя Судаков.
– Это ваше дело. Можете верить, можете не верить, но у вас нет выхода.
– Вас найдут. Я подниму на ноги…
– Да перестаньте, генерал! Никого вы не поднимете на ноги, да и никто, собственно говоря, этим не будет заниматься. Если бы все это происходило здесь, в России, тогда вы что-нибудь и смогли бы сделать… может быть. Но Ксения далеко отсюда, и вы бессильны. И вся ваша служба, все ваши агенты тоже бессильны. Мы не требуем от вас Бог весть каких услуг – всего лишь пять дней саботажа. Тем более, генерал, вам лично ничего не грозит. Ну, в худшем случае, вас отправят в отставку. И это – в худшем случае, а так, вполне вероятно, даже останетесь на своем месте.
– Но что вам даст мое бездействие?
– Есть еще одно условие, генерал: вы вызовете Шанкурова на допрос, не сами поедете к нему в тюрьму, а прикажете, чтобы его доставили к вам. А я со своими людьми освобожу его по дороге. Как видите, я предельно откровенен.
– А мои люди?
– Обещаю, генерал, что они не пострадают. Мы сделаем все очень аккуратно.
– Какие гарантии вы даете?
– Слово джентльмена, – ехидно улыбнулся шантажист. – Большего дать не могу.
– Я вам не верю, – произнес по слогам генерал Судаков.
– Вам ничего не остается, генерал. И если вы этого не сделаете, то забудьте о существовании Ксении. После того как Шанкуров окажется на свободе, вы сможете поговорить с дочерью. Она вам позвонит сама. И еще, генерал: люди, которые стоят за мной, будут вам очень благодарны за эту маленькую услугу, и вы вправе рассчитывать на гонорар. Количество нулей назовете сами, и даже банк можете назвать сами, и государство можете выбрать любое.
– Мне нужна дочь, мне нужна Ксения и больше ничего. Вы этого еще не поняли?
– Рад, что вы это поняли. Значит, так: вы откладываете поиски фугаса на пять дней, начиная с этой минуты. Пусть ваши люди споткнутся о него – они не должны его заметить, это первое; а вот и второе – завтра вечером, около десяти-одиннадцати Шанкурова должны перевозить из СИЗО к вам в Управление на допрос, без президентского эскорта, естественно. Вам понятно?
– Да… – процедил Судаков. Никогда прежде ему не приходилось так безропотно подчиняться чужой воле.
– Ну что ж, генерал, договорились, – мужчина погасил свет в салоне, и уже через несколько секунд появился водитель, и автомобиль помчался назад, в сторону особняка, к тому роковому перекрестку, где генерал Судаков сел в белую «вольво».
На том же самом месте он и вышел из машины. Этот разговор измотал его так, что сейчас генерал выглядел постаревшим, больным, изнуренным жизнью, смертельно отчаявшимся. Он, покачиваясь, побрел по улице. А белый автомобиль с дипломатическими номерами умчался прочь.
Полковник Крапивин ждал своего шефа с толстой пачкой бумаг.
– Что это? – почти шепотом спросил помощника генерал Судаков.
– А это, Николай Васильевич, новые документы. Здесь нужна ваша подпись.
– Погоди, Крапивин, с этими документами.
Полковник по виду шефа догадался – произошло что-то чрезвычайное, но спросить напрямую не решался, ожидая, что генерал сам расскажет. Но Судаков молчал. Он уселся в свое кресло, отодвинул бумаги на край стола, и полковнику Крапивину показалось, что этот мужественный человек сейчас заплачет. Правая щека генерала Судакова дергалась, руки тряслись. Таким его полковник никогда не видел. – Генерал выдвинул верхний ящик письменного стола и извлек таблетки.
95 
