12 
Бдительный телохранитель шагнул вперед, наперерез вылезшему из кабины водителю «форда», который, зябко ежась и пряча кисти рук под расстегнутой джинсовой курткой на овечьем меху, торопливо ковылял к заднему борту своего «курятника» на разъезжающихся по гололеду ногах, Добравшись до заднего борта, он вдруг поскользнулся, потерял равновесие и, чтобы удержаться на ногах, схватился рукой за капот «ягуара». Другая его рука оставалась под курткой. На лицо его свешивались пряди длинных, до самых плеч, грязноватых светлых волос, а из-под длинных подковообразных усов небрежно свисала наполовину выкуренная сигарета. Азату Артаковичу показалось, что он разглядел на лице этого хиппи-переростка длинный, во всю левую щеку, извилистый шрам, но в следующую секунду ему стало не до шрамов, потому что события начали развиваться с фантастической скоростью.
Телохранитель устремился к нарушителю спокойствия, подняв в предупредительном жесте левую руку, а правую снова запустив в недра своего черного пальто, но вдруг тоже поскользнулся и навзничь рухнул на покрытый ледяной коркой асфальт. Азат Артакович с недоумением наблюдал за тем, как под его затылком растекается ярко-красная лужа, и только когда сидевший рядом Караваев, тихонько взвыв, лихорадочно зашарил трясущимися руками по дверце в поисках ручки, до него дошло, что происходит.
С противоположной стороны улицы бежал водитель «ягуара», на ходу пытаясь достать зацепившийся за что-то пистолет. Волосатый парень в джинсовой куртке уже открывал заднюю дверь своего фургона. Он оглянулся через плечо и небрежно вскинул руку с длинным револьвером, казавшимся еще длиннее из-за навинченного на ствол глушителя. Хлопнул выстрел, и водитель Азата Артаковича, свалившись на бегу, боком въехал по гололеду прямо под колеса проезжавшего мимо «мерседеса». «Мерседес» затормозил так резко, словно под колесами у него был сухой асфальт, а не сплошной каток, и его закружило в смертельном вальсе, основательно приложив боком к фонарному столбу.
Задняя дверь «форда» между тем распахнулась, и прямо в глаза Азату Артаковичу глянуло дуло автомата с глушителем. Лобовое стекло «ягуара» разлетелось вдребезги, на светлую обивку салона брызнула кровь. Полковник Караваев нащупал, наконец, ручку двери, но было поздно – на асфальт он вывалился уже мертвым. Волосатый водитель «форда», пригнувшись, заглянул в салон «ягуара». Азат Артакович еще шевелился, и тот добил его выстрелом в голову из длинноствольного «магнума» с глушителем, после чего запрыгнул в кузов фургона, который тут же стремительно оторвался от бровки тротуара и сразу же свернул в жерло проходного двора.
Свидетели происшествия еще только-только начали осознавать, что произошло на их глазах, когда грузовой микроавтобус сделал первую остановку на параллельной улице. Из него выпрыгнул прилично одетый молодой человек со спортивной сумкой за плечом и заторопился к станции метро. Тремя кварталами дальше микроавтобус опять остановился, высадив еще двоих пассажиров, которые удалились, небрежно помахивая сумками и о чем-то оживленно беседуя.
После этого старый «форд» снова свернул во двор.
На этот раз из него вышли пятеро, четверо из которых тоже несли спортивные сумки. Быстро оглядевшись по сторонам, они вошли в подъезд и, пройдя его насквозь, вышли на улицу с парадного хода. Прямо напротив подъезда их поджидал красный микроавтобус «мерседес», похожий на коробку из-под обуви.
Погрузившись в автобус, молодые люди составили свои спортивные сумки в конце салона и привольно раскинулись на сиденьях, доставая сигареты. Один из них сел за руль, и автобус тронулся.
Волосатый водитель «форда» достал из-за отворота куртки «магнум», аккуратно свинтил глушитель, сунул его в карман и снова убрал револьвер за пазуху.
Завершив эту нехитрую операцию, он потянул себя за нечесаные светлые лохмы, и те неожиданно остались в его руке, открыв гладко выбритый череп с устрашающим ожогом на левой стороне. С усами оказалось сложнее – они держались насмерть и ни в какую не желали отклеиваться. Со всех сторон немедленно посыпались шутки и забористые советы.
– Ну, Батя, – сказал один из пассажиров микроавтобуса, – ты же у нас вылитый Тарас Бульба!
– А что, ему идет, – сказал другой и, не удержавшись, заржал, сильно откинувшись назад, так что почти улегся на сиденье, на котором до этого сидел боком.
– Вот стервецы, – добродушно проворчал Батя, заглянул в салонное зеркальце и фыркнул – вид у него сейчас и в самом деле был такой нелепый, что дальше некуда.
12 
