41 
Олимпийская деревня. Сюда, на северную окраину Мюнхена, после войны свозили горы битого кирпича, черепицы, штукатурки, стекла, обломков металла и дерева и, конечно, человеческих останков, уже от них неотделимых: жильцы погибали вместе со своими домами, и прах жилищ смешивался с прахом хозяев в общий скорбный сор войны. Долгое время эти горы оставались нетронутыми, потом их засыпали землей, устроив что-то вроде группы курганов, и через десятки лет место это превратилось в обычные зеленые холмы. Позже здесь была построена телебашня, а к Мюнхенской международной олимпиаде 1972 года была устроена Олимпийская деревня для спортсменов и построен стадион: гигантская паутина его стеклянного полога до сих пор является самой большой по площади крышей в мире. После Мюнхенской олимпиады деревню передали университету под общежитие для студентов, а позже она расстроилась в обыкновенный жилой массив, сохранив лишь спортивное название.
В Олимпийской деревне нет проезжих улиц, по ней можно лишь ходить пешком и ездить на велосипедах. Зато под землей находится еще одна Олимпийская деревня — для автомобилей: это обширный двухэтажный гараж, где проезды для машин повторяют названия улиц, расположенных наверху. Апраксина прежде никогда здесь не бывала; она поставила машину на первое попавшееся свободное место и, выйдя из машины и увидев таблички с названиями улиц, тут же сообразила, что найти дорогу ей поможет обыкновенная городская карта. Так и вышло: ориентируясь по карте, она быстро нашла подземную часть Штрасбергерштрассе и пошла к выходу наверх.
Поднявшись по винтовой лестнице, она оказалась на склоне холма, спускавшегося террасами к широкому лугу: на этих террасах стояли одинаковые многоквартирные дома, аккуратные и безликие. Проходившая мимо девушка, по виду студентка, показала ей, где находится дом номер 9, и Апраксина спустилась к нему по каменной лестнице между куртинами буксуса. Найдя табличку с номером «9» на стене трехэтажного дома, она подошла к дверям, нашла в списке квартир номер «519» и позвонила. Прогудел зуммер, и входная дверь отворилась.
Войдя в лифт, она с удивлением увидела, что на табличке обозначено пять этажей, но потом сообразила, что дом может с другой стороны иметь на два этажа больше, поскольку расположен на террасе. На пятом она вышла и именно здесь нашла номер «519». На звонок дверь квартиры почти сразу же отворилась, и перед ней, заматывая голову полотенцем и что-то напевая на незнакомом графине языке, предстала молодая женщина в небрежно накинутом на голое тело купальном халате. Обе растерянно уставились друг на друга. Апраксина спросила Каменевых — женщина ее не поняла. Через несколько минут выяснилось, что она румынка и по-немецки почти не говорит. Апраксина перешла на итальянский, и кое-как они договорились: оказалось, что кроме дома номер 9, есть еще номера 9в и 9с. Румынка посоветовала ей в следующих домах сначала посмотреть список жильцов в подъезде — снаружи, возле звонков, были указаны только номера квартир.
В соседнем корпусе 9в никаких Каменевых в списке жильцов не оказалось. После еще четверти часа блужданий Апраксина нашла наконец корпус 9с, стоявший почему-то совсем в стороне от первых двух девятых номеров, снова поднялась на пятый этаж, позвонила — и на этот раз дверь ей открыл инспектор Миллер собственной персоной.
— Долго разыскивали? — спросил он, улыбаясь.
— Догадываюсь, что и вы не сразу здесь оказались, — ответила, переведя дух, Апраксина. — Ну, может быть, вы меня впустите?
— Ах да! Извините! — Инспектор отступил, освобождая графине проход через крошечную прихожую, половину которой занимала встроенная кухня. Апраксина вошла в единственную комнату квартиры и огляделась.
Это была скромно меблированная квартирка наподобие той, в какой жила Ада фон Кёнигзедлер, разве что метра на три больше, вытянутая и заканчивающаяся балконом. Мебель такая же безликая, стены беленые. Возле окна с балконной дверью стоял мольберт, но на нем висела женская одежда. Диван-кровать и платяной шкаф у одной стены, два книжных стеллажа и стол между ними — у другой. На столе стояла неубранная чайная посуда и полупустая стеклянная банка растворимого кофе.
Петер Зингер, тщательно осматривавший содержимое платяного шкафа, почтительно поздоровался с Апраксиной.
— Нашли что-нибудь интересное? — спросила она.
— Целый пластиковый мешок бумаг. Многие исписаны кириллицей — работа для вас, графиня! — ответил Миллер.
41 
